Мертвая зыбь (др. перевод)
Шрифт:
– И Герлоф так думает?
– Не знаю… я от него такого не слышала. Он же старый морской волк, так что слухам не особенно доверяет. Ерунда. Все эти разговоры – не более чем обычные деревенские сплетни. Кто-то утверждает, что видел Нильса Канта – тот, дескать, стоял в тумане у дороги и глазел на автомобили. Седой, бородатый… а другие вроде бы видели, как он бродит по альвару, как в юности. Еще кто-то опознал его в летней толпе в Боргхольме. – Астрид критически покачала головой. – Сама-то я ничего подобного не видела.
Она взяла бокалы, встала и пошла к мойке. Юлия осталась сидеть за столом. Вот так же она могла бы сидеть и беседовать со своей матерью, Эллой, если бы та была жива. Но вряд ли – Элла была на редкость немногословна.
Тут она почувствовала у ноги что-то теплое и вздрогнула. Но это оказался всего лишь Вилли, который весь вечер вел себя на удивление тихо, а теперь ему захотелось внимания, и он прижался к ноге гостьи.
Юлия опустила под стол руку и потрепала жесткий загривок. Посмотрела в окно – пурпур последних лучей солнца поблек, и только горизонт был отчеркнут темно-малиновой чертой.
– Мне бы хотелось еще у вас побыть, – сказала она в спину хозяйки.
– И сидите на здоровье, – повернув к ней голову, улыбнулась Астрид. – Время не позднее, можем еще поболтать.
– Нет, вы меня не поняли… я имела в виду, мне бы очень хотелось побыть в Стенвике.
И это была правда. Может быть, под действием вина, и даже скорее всего под действием вина, ей вдруг вспомнились годы ее детства, все эти волшебные летние месяцы… словно легкое, флейтово-печальное эхо знакомой с колыбели мелодии эландской народной песни. Здесь ее дом. Ее родина, даже несмотря на всю боль, навсегда связавшую Стенвик и исчезновение Йенса.
– Так почему бы вам не остаться? Вы же пойдете на похороны Эрнста.
Юлия грустно покачала головой.
– Мне надо вернуть машину сестре.
А собственно, почему? «Форд» наполовину принадлежит ей, они покупали его вскладчину… но другой причины у нее просто не было.
Она с определенным трудом поднялась из-за стола – после обильной дегустации вина ноги слушались плохо.
– Огромное спасибо за ужин, Астрид.
– Ну что вы… я сама получила удовольствие. – Астрид в первый раз за весь вечер по-настоящему широко улыбнулась. – Мы все же попробуем увидеться до вашего отъезда. Или когда навестите нас в следующий раз.
– Обязательно, – сказала Юлия неуверенно, погладила Вилли и вышла в сад через кухонную дверь.
Ночь еще не наступила, осенью темнеет долго. Хорошо – не придется ощупью пробираться в осеннем мраке.
– Если испугаетесь темноты, приходите, – крикнула Астрид ей вслед. – Подумайте – нас всего трое в Стенвике. Вы да я, да еще Йон Хагман. А раньше здесь жили почти триста человек. Было и общество трезвенников, и миссия, и мельницы на берегу… А теперь только мы трое.
И закрыла дверь, не дав Юлии возможность
В кухне у Астрид она чувствовала себя пьяной, но сейчас, на свежем воздухе, опьянение стало быстро проходить. Или ей так показалось.
Вечер выдался холодный и ясный. Призрачное мерцание огоньков на той стороне пролива. И на этом берегу, и на севере и на юге, тоже светились огоньки – окна каких-то домов, о существовании которых она даже не подозревала. Далекие дома, далекие огни.
Ключ от дома Герлофа у нее. Она прошла над морем несколько сотен метров и свернула, стараясь идти как можно ровнее. Прошла мимо дома Кантов. Успела ли Вера перед смертью повидать сына?
Заросший сад за изгородью стоял тихий и загадочный, полный таинственных колеблющихся теней. Она ускорила шаг, поскорее отперла дверь и зажгла свет в прихожей.
Здесь никаких теней не было. Йенс с ней, но только в виде туманного воспоминания. Йенс мертв.
Пошла в ванную, приняла душ и почистила зубы.
Пора ложиться. Погасила свет в прихожей и хотела уже идти в хижину, но внезапно вспомнила. Мобильник весь день пролежал на зарядке. Она набрала номер Герлофа в доме престарелых и в ожидании ответа смотрела в широкое панорамное окно.
Он ответил после третьего сигнала:
– Давидссон.
– Привет, это я.
Укол совести, как и всегда, когда она говорила с отцом под градусом. Она опять посмотрела в окно.
– Ты где?
– На даче. Поужинала у Астрид, сейчас иду в твою рыбарню.
– И о чем вы говорили?
Юлия подумала, прежде чем ответить.
– О Стенвике… о Нильсе Канте.
– А ты прочитала книгу, что я тебе дал?
– Не все. Завтра едем в Боргхольм? – Она поспешила сменить тему.
– Думаю, да. Если мне дадут увольнительную. Хочешь уйти – предъяви письменное разрешение от Буэль.
Юмор Герлофа.
– Как получишь такое разрешение, я за тобой приеду.
Внезапно ей что-то показалось. Нет, не показалось. Она наклонилась к окну. Что-то там… какой-то бледный свет…
– Алло? Ты меня слышишь?
– А в соседнем доме кто-нибудь живет?
– Каком соседнем?
– В доме Веры Кант.
– Никто там не живет. Уже больше двадцати лет. А что?
– Не знаю…
Юлия напряженно вглядывалась в темноту. Все было темно. И все равно она была уверена, что видела свет в окне на нижнем этаже. Совершенно точно.
– А кто хозяин дома?
– Какие-то дальние родственники. Дети ее двоюродного брата, по-моему. Но никто пока пальцем не шевельнул, чтобы привести дом в порядок. Ты же видела, как выглядит сад. Он и в семидесятых был не лучше, когда Вера померла.
Темно. Все темно. Был свет – и исчез.
– Ну хорошо… – сказал Герлоф. – До завтра.