Мертвая зыбь (др. перевод)
Шрифт:
Он вернется. Сейчас они его гонят, но он вернется. Эланд принадлежит ему.
Он смотрит в последний раз на море, поворачивается и широкими шагами уходит в лес.
16
Герлоф открыл железную калитку. К большой белой вилле Мартина Мальма вела широкая, аккуратно выложенная каменными плитами дорожка. Юлия почему-то вспомнила дом Веры Кант в Стенвике – такой же огромный. Только у этих хором вид жилой, чисто выбеленные стены, ухоженный сад, а там все заброшено… но кто зажигал свет накануне? Или ей показалось? Она гнала от себя эту мысль, но та упрямо
Юлия поддерживала Герлофа, держала его под руку. А может, наоборот – он ее поддерживал. Она страшно нервничала.
Для нее эта встреча была встречей с убийцей Йенса. Кто еще может послать сандалик? И откуда он у него, если Мальм не убивал? Она была почти уверена, хотя Герлоф и придерживался иного мнения.
Дорожка кончилась у крыльца. Ступеньки вели к широкой входной двери красного дерева. Латунная полированная табличка: «МАЛЬМ». Посередине двери, под круглым окошком цветного стекла, – тоже латунный дверной звонок в форме старинного ключа, вставленного в скважину.
Герлоф внимательно посмотрел на дочь.
– Готова?
Она кивнула и протянула руку к звонку, но Герлоф ее остановил.
– И еще одно, – сказал он. – У Мартина было кровоизлияние в мозг. Давно уже. У него бывают светлые промежутки, а бывает и совсем плохо. Вроде как у меня. Если повезет, сможем с ним поговорить. А нет… на нет и суда нет.
– О’кей, – сказала Юлия с колотящимся сердцем и повернула декоративный ключ.
За дверью послышался долгий приглушенный звонок. В оконце мелькнула какая-то тень, и дверь открылась.
Молодая девушка лет двадцати – двадцати пяти. Взгляд вопросительный.
– Добрый день, – поздоровалась она.
– Добрый, – приветливо ответил Герлоф. – Мартин дома?
– Дома-то он дома… но я не думаю, чтобы он…
– Я его старый друг, – не дал ей окончить Герлоф. – Герлоф Давидссон из Стенвика. А это моя дочь. Мы хотели бы его навестить.
– Ну хорошо… пойду проверю.
– А нам можно зайти в тепло, пока вы проверяете? – спросил Герлоф.
– Да, пожалуйста.
Юлия помогла Герлофу преодолеть порог. Мраморные полы в большом холле с дубовыми панелями, на стенах развешаны фотографии новых и старых кораблей. Три двери и лестница на второй этаж.
– А вы его родственница? – спросил он девушку. Та задержалась понаблюдать за его замысловатыми телодвижениями.
Она покачала головой и направилась к средней двери. Обернулась на ходу:
– Медсестра из Кальмара.
Юлии захотелось увидеть, что там, за дверью, но проем был занавешен тяжелой портьерой.
Они ждали молча. Обстановка огромного дома, закрытые двери, темные стены – все это не располагало к разговорам. Тихо и величественно, как в церкви. Юлия прислушивалась – ей показалось, наверху кто-то ходит.
Средняя дверь открылась. Появилась медсестра.
– У Мартина сегодня неважный день. Он плохо себя чувствует.
– Вот как? – огорчился Герлоф. – Как жаль… Мы не виделись много лет.
– Зайдите в другой раз.
– Обязательно. Только позвоним заранее, – кивнул Герлоф и попятился к двери.
Юлия неохотно последовала за ним – трудно было примириться, что встреча не состоялась.
На улице за эти несколько минут стало еще холоднее. Она поежилась, открыла калитку, оглянулась и увидела в окне второго этажа бледное
Она хотела было спросить Герлофа, кто это, но он уже был у машины и ждал ее. Она подошла, открыла ему дверцу и снова оглянулась. В окне никого не было.
Герлоф, кряхтя, уселся поудобнее и посмотрел на часы.
– Уже половина второго. Надо что-то поесть. А потом заедем в «Систембулагет» [9] . Я обещал соседям кое-что купить.
– Алкоголь – яд, – сказала Юлия, поворачивая ключ в замке зажигания.
Что ж, паста так паста. Они с трудом нашли не закрытый на зиму ресторанчик. В зале никого не было, но Герлоф тут же пресек попытки Юлии поговорить о неудачном посещении Мартина Мальма и стал с преувеличенным вниманием наматывать на вилку белые щупальца спагетти. Он не позволил ей заплатить – заплатил сам и попросил отвезти его в «Системет», где купил две бутылки полынной водки, бутылку яичного ликера и упаковку немецкого пива. Шесть банок. Юлии пришлось тащить все это до машины. Бутылки в пакете предательски звякали.
9
Систембулагет (шв. – Systembolaget, чаще говорят просто «Системет») – сеть магазинов в Швеции, имеющая монополию на продажу алкогольных напитков. Вино, крепкие напитки и пиво с содержанием алкоголя выше 3,5 % продаются только там.
– Поехали домой, – сказал он с такой безмятежной интонацией, будто удачнее дня в его жизни не было. Юлия мгновенно вспылила, но кое-как сдержалась.
– Пустой день, – желчно сказала она.
Они остановились на красный свет на выезде из Боргхольма.
– Почему?
– Что – почему? Он еще спрашивает – почему! Потому что пустой. Ничего не сделано.
– Как это – не сделано? Прежде всего: у Маргит были замечательные булочки. И кофе они покупают отменный. Это раз. Посмотрели поближе на Блумберга. Это два. А к тому же…
– Зачем тебе все это нужно?
– По разным причинам, – не сразу ответил Герлоф.
Юлия сжалась.
– Пора тебе посвятить меня во все твои дела, – сказала она сквозь зубы, борясь с желанием остановиться и выкинуть его из машины. Прямо здесь, в альваре, к северу от Чёпингсвика. Он просто издевается.
Герлоф помолчал.
– Эрнст Адольфссон, – сказал он. – У Эрнста Адольфссона была теория. Он считал, что мой внук… то есть наш Йенс, не ходил к морю в тот день. Он просто вышел в альвар и там встретил своего убийцу.
– Кого?
– Может быть, Нильса Канта.
– Нильса Канта?
– Вот именно. Почившего Нильса Канта. К тому времени он уже десять лет лежал в земле. Ты сама видела могилу. Но ходят слухи, что…
– Да знаю я, – раздраженно сказала Юлия. – Мне Астрид говорила. Но откуда эти слухи взялись? Это не каждый день бывает… воскресение из мертвых. Я знаю только один пример. Ну, два. И оба из Библии.
Герлоф вздохнул.
– Был такой почтальон в Стенвике – Эрик Анлунд. Он рассказал историю… с большим, правда, опозданием – ждал, пока выйдет на пенсию. Якобы Вера Кант получала открытки без обратного адреса.