Мертвое время

Джеймс Питер

— Как мило. А потом он не вернул в срок? Я угадал?

— Да, папа. Он одалживает деньги, это его бизнес, — вставил Лукас.

— Так ты ростовщик? — Палец Гэвина Дейли плясал на спусковом крючке. — Настоящий Шейлок?

Джулиус Розенблаум шагнул к столу.

— Не надо, Джулиус. Оставайся на месте. Нажмешь кнопку — я и тебя пристрелю. Ей-богу.

— Тебе нужно успокоиться, — повторил Розенблаум.

— Нет. Мне девяносто пять, и мне ни к чему успокаиваться. — Он повернулся к Поллоку: — Ты отправил двух или, может, трех подонков,

чтобы ограбить девяностовосьмилетнюю леди, которая никогда никому ничего плохого не сделала. Они до смерти замучили мою сестру, а ты ждешь от меня пощады? Да?

— Я им таких инструкций не давал.

— Неужели? У тебя был код от сейфа, ты получил его от моего сына-паршивца, так зачем было мучить мою сестру? Они вынесли антиквариата на десять миллионов фунтов и до смерти замучили мою сестру за ПИН-коды кредиток и несколько жалких сотен. Зачем? Забавы ради или потому, что ты из жадности не заплатил им как надо за грязную работу?

Поллок трясся от страха.

— Нет, ничего подобного, нет.

— Встань!

Имон Поллок тяжело поднялся. Съежился. Его колотила дрожь.

Гэвин Дейли уставился на темное пятно, расплывающееся у него на брюках.

— Обмочился. Да что же ты за мужчина такой?

Взгляд Имона Поллока заметался по комнате, словно в поисках выхода.

— Отец, успокойся.

— Успокоиться? И это советует мне человек, регулярно избивающий свою жену? — Гэвин Дейли посмотрел на Джулиуса Розенблаума. — Она очень красивая, умная. Ведущая выпуска новостей на телевидении. Лукас, когда бьет ее, всегда делает это так, чтобы синяков видно не было, чтобы они не мешали ей зарабатывать, а то ведь ему и проматывать будет нечего. Он у меня храбрец, мой сынок. — Дуло револьвера сделало полукруг, включив в него троих мужчин. — Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Имон и Лукас, вы один другого стоите.

— Трогать Эйлин ни у кого и в мыслях не было. Пожалуйста, поверьте, — захныкал Поллок. — Пожалуйста!

— Это ты их нанял, Кена Барнса и Тони Макарио. Они долго на тебя работали. Ты должен был знать, что они за люди и на что способны, если перед ними старая беззащитная женщина. Чему тут верить?

— Пожалуйста…

Гэвин Дейли спустил курок.

Грохот выстрела снова заполнил комнату. Из правого плеча Поллока ударила кровь. Сам он покачнулся и свалился на пол. Челюсть отвалилась, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Упс. Извини, Имон. Я не нарочно. Ты мне веришь?

— Гэвин! — крикнул в ужасе Розенблаум.

— Отец!

— Это за мою маму. А вот это за папу! — Гэвин выстрелил еще раз.

Поллок хватал ртом воздух, как будто с его груди убрали дефибриллятор. Теперь красное пятно растеклось уже на левом плече.

— Нет! Нет! Нет! — Имон Поллок бился на полу, вопя от боли и ужаса и выставив руки, словно они могли защитить его от следующей пули.

— Гэвин! — Розенблаум покачал головой. — Прекрати это. Ты что, рехнулся? — Он сделал еще шаг к столу.

Дейли направил на него револьвер:

— Не

двигайся.

И тут же снова прицелился в Поллока.

— Нет, нет, ради бога! Пожалуйста, не надо! Господи, нет! — пищал Поллок, елозя по ковру.

Дуло смотрело ему в промежность.

— Нет. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Нет!

Антиквар выстрелил в темное пятно.

Поллок издал звериный вой. С искаженным лицом, дрожа всем телом, зажимая руками промежность, он сидел на полу, и из его горла, из самой глубины, исторгался стон, становившийся все громче и громче.

— Боже мой, — пробормотал Розенблаум.

Гэвин Дейли направил револьвер на Лукаса:

— Уходим.

Лукас словно прирос к полу.

Старик прошел к двери и, сделав знак сыну, повернулся к старому знакомому:

— Извини, Джулиус. Мне жаль, что это произошло здесь.

Поллок ревел уже во все горло.

Удерживая Розенблаума под дулом револьвера, Гэвин Дейли посмотрел на раненого — белое как простыня, перекошенное болью лицо, выпученные глаза, липкая пленка пота на лбу, дыхание мелкое, учащенное, руки, все в крови, на промежности.

— Удачи тебе, когда захочешь в следующий раз повеселиться. — Антиквар ткнул револьвером в сына, прижимавшего к груди карту и выглядевшего как попавший в круг света кролик. — Пойдешь со мной. — Он отшвырнул револьвер. — С этим покончено. Может быть, для этого отец и послал его мне. Не знаю. Но с этим покончено.

Гэвин Дейли протопал мимо застывшей в ужасе секретарши, вышел из офиса и шагнул к лифту.

— Отец, это же безумие! — воскликнул Лукас, когда кабинка тронулась с места. — Ты совсем спятил?

— Заткнись. С тобой, мальчик, я еще и не начал.

Дейли-младший промолчал. Они спустились, и антиквар вышел на улицу.

Черный лимузин уже стоял напротив входа. Едва увидев клиента, шофер выскочил и открыл заднюю дверцу.

Лукас первым забрался в салон.

— Как ваши дела, сэр? — осведомился шофер, беря у старика палку.

— Ничего особенного.

113

Уже сидя в машине, Гэвин Дейли услышал сирену и, обернувшись через плечо, посмотрел в затемненное заднее окно. Нет, не полиция, а всего лишь «скорая помощь». Старый антиквар облегченно выдохнул. Через пару секунд она с воем пронеслась мимо.

— Два квартала вперед, потом направо и остановите, где вам будет удобно, — проинструктировал он водителя.

— Ты понимаешь, что наделал? — оглядываясь на дверь офиса Джулиуса Розенблаума, прошипел Лукас. — Понимаешь, в каком ты теперь дерьме?

— Дай мне карту.

— Почему ты это сделал? Почему?

— Хочешь знать почему? Потому что я вряд ли проживу долго и не доверяю системе правосудия. Теперь я доволен. Я посчитался за Эйлин. По крайней мере, отчасти. Дай мне карту.

Лукас протянул карту, и Гэвин впился в нее взглядом. Потом вытащил из кармана часы, посмотрел на них и вернулся к карте.