Месть старухи
Шрифт:
– Наш островок находился как раз против полуострова. И если нас отнесло за него на запад, то нам нескоро доведётся увидеть землю.
– Это почему же? – поинтересовался Хуан.
– Тогда надо ещё залив перейти. А это миль сорок. Для нас это достаточно много и долго. Хорошо бы взять на северо-восток, да это невозможно. Надо ещё течение проверить.
Это заявление сильно обеспокоило Хуана. Ещё вытерпеть день будет очень трудно. Хоть вода ещё имеется – собрали в дождь. На три дня хватит.
Ко всему никто не мог поймать в море достаточно рыбы. За весь день только два рыбины, которые тут же слегка обжарили на костре и поели. Хуан отказался от своей доли в пользу Миры. Та уже знала, что спорить бесполезно.
Ночь сверкала звёздами. Ветер опять едва шелестел в пальмовом парусе. Хуан почти всю ночь провёл на вахте. Он с товарищами подгребали немного. По его расчётам плот всё же иногда двигался в нужном направлении на северо- восток. К концу ночи показалось, что течение изменилось на более благоприятное. Плот, тяжело покачиваясь, медленно двигался куда следует. Надежда у Хуана возликовала и он выпил большую кружку воды. Больше есть нечего.
Утром ветер стих совсем. Гребли неторопливо, часто меняясь. Потом неожиданно задул от зюйда.
– Ребята, Господь нас услышал! – Хуан восторженно подтягивал снасти паруса. – Глядите, как пошёл наш плотик! Молите Всемилостивейшего о продолжении этого ветра! Так мы скоро и берег узрим!
На радостях даже девушки взялись за вёсла, сменив уставших мужчин.
– Тебе хорошо, Мира! Ты вчера поела, а я едва весло держу в руках, – Томаса с явным озлоблением бросала взгляды на подругу. – Зачем заставляешь и меня таскать эти доски?
– Не бурчи! Работай и молчи. Или пой песни. Это самое лучшее. – Мира начала напевать что-то задорное. Постепенно голос её окреп, и она уже в полную силу лёгких пела песню своей улицы, вспомнив вдруг её слова и мотив.
Хуан с удивлением заметил, что она вполне прилично поёт. Подошёл и стал подпевать, не всегда впопад, не зная слова наперёд.
– Хуан, ты всё путаешь! Перестань, а то и меня сбиваешь! – Мира улыбнулась полными губами, обнажив мелкие зубы, у Хуана мелькнула мысль, что она улыбается очень приятно, откровенно, доброжелательно.
Он перевёл взгляд на Томасу. Её тонкие бледные губы плотно сжаты, выражение лица угрюмое, готовое в любую минуту оскалиться, словно зверёк, загнанный в угол удачливым охотником.
Подумалось ещё, что она со своим характером здорово попортит нервов Фауро, коль их брак состоится. Усмехнулся этой мысли и невольно сравнил Томасу с Мирой. Последняя легко шла по жизни, не волновалась на мелкие невзгоды, а сейчас даже пытается своим поведением взбодрить остальных.
Тёплая волна нежности и уважения прокатилась по телу Хуана. Захотелось приласкать этого ещё совсем ребёнка, но уже с признаками ума и характера.
Он так и застыл с улыбкой на губах, пока Мира не спросила его, отложив в сторону весло:
– Чему ты заулыбался, мой дорогой? Кого вспомнил?
– Кого ж ещё? Тебя, конечно!
– Меня? Чего меня вспоминать, когда я рядом? Ну-ка говори честно!
– Да правда же! Потом я тебе поясню. Сейчас неудобно, – он мельком кивнул и бровями подтвердил, глянув на Томасу.
– Томаса, хватит булькать веслом! Я уже бросила, а ты всё ещё ворочаешь его! И всё без толку!
Девушка зло глянула на Миру, резко отвернулась и чуть не отбросила весло в море. И пробормотала себе под нос:
– Будь оно проклято, это весло! Все руки натёрла!
– Томаса, тут винить некого, – строго отозвалась Мира. – Всем плохо и трудно. Слышала, что сказал Хуан? Не впадать в панику, не поддаваться унынию и страху. Успокойся, прошу тебя!
Подлез Фауро. Он попытался и сам успокоить девушку. Та грубо оттолкнула его, посмотрела с презрением.
– Отстань! На себя посмотри, трус несчастный!
Слёзы брызнули из глаз. Она впала в истерику. Рыдания сотрясали её худое тело. Она долго не могла успокоиться, хотя Хуан и остальные пытались помочь ей успокоиться.
И вдруг голос капитана вывел всех из забот о Томасе.
– Земля на горизонте! Бросьте вы эту девку! Глядите!
Томаса мигом успокоилась. Все вскочили на ноги. Далеко на северо-востоке темнела плоская полоска земли.
– Миль десять! – произнёс Бласко, а боцман добавил:
– Немного меньше. Миль восемь.
Их перебили радостные крики и смех уже начавших было паниковать людей.
– Ребята, за вёсла! Поторопимся, пока ветер не переменился, – боцман сам с поспешностью схватил весло, остальные бросились к другим.
– Не торопитесь, – солидно остановил их прыть капитан. – Помаленьку, потихоньку. Вернее будет.
Но радость и надежда перехлёстывали здравый смысл. Плот увеличил ход, а матросы уже через четверть часа отвалились от вёсел, тяжело дышали, обливаясь потом.
– Я говорил! – укоризненно молвил капитан. – Теперь долго не сможете работать. Дон Хуан, приступим, – и он кивнул на вёсла.
Хуан улыбнулся, и они с капитаном размеренно погребли. Мира тоже взяла весло и подгребала с левого борта.
Минул полдень, земля немного приблизилась. Но ветер стих вовсе, а через полчаса стал задувать от северо-востока. Это сильно обеспокоило потерпевших. Головы устремились к далёкой ещё полосе низкого берега.
– Не сдаваться! – кричал Хуан, продолжая размеренно грести. – Нам только до вечера продержаться! Ветер обязательно стихнет или изменит направление!
Капитан поддержал Хуана. Матросы и Фауро по очереди гребли, не позволяя плоту дрейфовать от берега.
Перед закатом ветер не только не стих, но посвежел. Однако медленно поворачивал от востока. Это позволило растянуть паруса, схватить ветер, и плот с неохотой пошёл на северо-запад, медленно, но приближаясь к земле.