Месть старухи
Шрифт:
И Хуан пожалел, что пустился сюда. За каким бесом он тут? Теперь спуститься будет не так-то легко. Может, труднее, чем подняться. И он не стал ждать. Смертельной хваткой сжимал ванты. Осторожно, медленно он все же спустился к фальшборту, переждал, пока схлынет поток воды и спрыгнул на палубу.
Никто словно и не заметил его самодурства. Весь мокрый и продрогший, он спустился в каютку и торопливо сбросил всю одежду. Пришлось растереть тело.
Его бросало во все стороны. С трудом лёг, укрылся одеялом и заткнул уши пальцами. Хотелось уйти от этого воя с грохотом и жуткими ударами волн в борта. Вокруг скрипело, трещало и стонало, будто корпус вот-вот рассыплется на куски. Но он держался, и Хуан знал, что судно может ещё очень долго продержаться вот так, предоставленное ветру и волнам, едва слушаясь руля, пока на мачтах постанывают от напряжения крохотные зарифленные паруса. А они в любую минуту могут разорваться от очередного шквала, и тогда судно полностью утратит управление, и его понесёт только по ветру, подставляя борт ударам огромных валов.
Так прошли сутки. Берег не показался и ветер не утихал. Лишь дождь почти не лил из мрачных низких туч. Солнце ни разу не засияло сквозь тёмную завесу. Зато молнии продолжали сверкать, как и гром с ужасающим треском и грохотом прокатывался над кораблём.
Ветер начал стихать только на четвёртые сутки. И за всё это время Пиларес не смог определиться по солнцу. И никто не знал, где находятся и куда держать курс.
– Стало холодно, – заметил Монтейро, оглядел вздыбленный горизонт и добавил: – Спустились далеко на юг. Это точно. Пиларес, я верно говорю?
– Ясно, как божий день. Впрочем, надо ещё попробовать определиться. Думаю, что солнце должно появиться довольно скоро.
– Для вахты надо приготовить одежду потеплей. У меня вахта скоро. Пойду погреюсь в каюту.
Матросы дрожали на ветру. У них смены никакой не было, и они терпели холод, стучали зубами и двигались проворнее.
Удалось поставить паруса. Судно уменьшило качку, запрыгало по валам, которые никак не хотели утихать. По компасу изменили направление хода, взяв почти точно на вест. Пилот уверял, что в том направлении берега не должно быть.
На следующий день Пиларес взял высоту солнца. Сделал расчёты и объявил, что они находятся в сорока легуа с лишним южнее мыса Игольного.
– Правда, дон Сезар, – повернулся он к капитану, – до него ещё не менее двадцати трёх легуа на вест. Можно уверенно идти на норд-вест. Следует использовать благоприятный ветер и поспешить обойти Африку.
Матросы полезли на мачты. Все паруса подняли, растянули, подправили. Судно прибавило ход. Помощник приказал измерить скорость. Корабль делал девять узлов. Для тяжело гружёного судна это приличный ход.
После трудной ночи на холодном ветру, к полудню следующего дня стало заметно теплеть. Пилот с довольным видом сообщил, выйдя на палубу:
– Сеньор капитан! Мы обошли Африку! Земля в ста тридцати милях восточнее! Можно поворачивать прямо на север!
Эта весть всем придала бодрости. Капитан распорядился выдать дополнительную порцию вина.
– Теперь прямая дорога домой! – воскликнул Монтейро. И он на самом деле радовался.
Хуан подумал, что у того дома ждёт семья, иначе чего так радоваться?
Ещё четыре дня – и с севера повеяло жаром тропиков. Судно шло вблизи пустынных берегов, грязно-жёлтые нагромождения тянулись по правому борту. То были гибельные места с холодной водой и мощными волнами, постоянно бившими в берег.
– Слева по курсу парус! – донеслось с марса. – Ещё паруса!
Капитан Рависко вскинул подзорную трубу к глазу.
– Чёрт побери! Это не наши корабли! Голландцы, наверное! Нужно побыстрее уйти мористее! Пока нас не отсекли и не прижали к берегу! Эй, на руле! Пять румбов налево! Все на шкоты! Шевелись, щенята дохлой собаки!
Матросы забегали, закричали, помогая голосами тянуть тросы. Судно накренилось и пошло широким полукругом влево.
Когда курс установился на северо-запад, капитан распорядился:
– Пушки зарядить ядрами! Пороха не жалеть!
На «Толстушке», так назывался корабль, где находился Хуан, заметили манёвр Рависко. Капитан Калдас в недоумении оторвался от окуляра трубы.
– Что они там затеяли? С какой стати уходят на запад? Эй, на марсе! Что молчишь! Заснул, каналья?
– Сеньор капитан! Вроде парус на горизонте виднеется! Но не уверен! Далеко слишком!
– Тогда и нам следует поспешить! Монтейро, командуй поворот! До Рависко не менее двух миль, а то и больше. Как бы не отстать. Прибавить парусов!
Прошло не более четверти часа и с высоты фок-мачты марсовый доложил:
– Вижу парус, сеньор капитан! Идёт прямо на нас!
– Боже! Пронеси и сохрани! – громко прошептал капитан. – Неужто погонятся?
– Вполне возможно, сеньор, – замети Монтейро, вернувшийся на полубак. – Они знают, кто мы и будут стремиться получить от нас дополнительные сведения о восточных землях.
– Если так, то это не голландцы. Значит это англичане. Эти ещё почти ничего не знают об Индии.
– Ещё хуже, сеньор. От этих еретиков всего можно ожидать! Будь они прокляты! Хорошо бы удалось уйти до темноты.
– Нас могут отрезать от Рависко, Монтейро. Тогда шансов не останется. Один я не справлюсь с этими гиенами! Пиларес! Ну-ка определи течения, ветер и время. Проверь скорость!
Торопливо прибежал пилот. Он был искренне напуган.
– Ну что там, Пиларес? – нетерпеливо спросил капитан.
– Они, – мотнул головой в сторону далёких парусов, – в выгодном положении, сеньор капитан. Но часа через два мы должны войти в полосу течения. С его помощью нам легче будет держать дистанцию.
– За два часа они нас догонят и пустят ко дну! Что ещё можешь предложить? Думай же, чёрт тебя задери!
– Единственно, что можно, сеньор, это спускаться ближе к югу. Ветер для нас очень благоприятным станет, капитан.
– Какого чёрта мы там потеряли? – Капитан замолчал и долго думал. – Хорошо! Монтейро, поворачивай, как советует Пиларес. Потеряем день, но выиграем жизнь! Это что-то стоит для нас. Не так ли? – и капитан, нахмурившись, оглядел своих помощников.