Месть Владигора
Шрифт:
Сражающиеся остановились как вкопанные, с поднятыми над головой мечами, широко расставив ноги, со щитами на уровне подбородка. При этом каждый повернул в его сторону голову.
— Ну, что же может быть лучше? — переспросил Крас.
— Ничего, мудрейший, — покачал головой какой-то иг.
— Ну так зачем же вы тратите время на пустяки? Пойдемте со мной ко дворцу Владигора, и там вы получите то, ради чего стремились в поход. А драться друг с другом — самое последнее дело. Вы же не враги!
— Не враги! Не враги! — послышались несущиеся с разных сторон крики. — Веди нас скорее ко дворцу Владигора! Если там засел щенок синегорский, сразу на копья его поднимем!
— Нет,
— Веди нас, мудрейший, веди, покуда мы друг другу кишки не повыпускали!
И уже вкладывали борейцы в ножны окровавленные мечи, засовывали за пояса топорища секир, а в голенища сапог прятали огромные кинжалы. Переступая через тела павших, пошли к Красу, но первым к нему Грунлаф подошел, с тревогой в голосе спросил:
— Мудрейший, что случилось? Синегорцы где? Или попрятались по подвалам? Вдруг выскочат, нападут внезапно? Да и как мы во дворец княжий войдем? Может, там все за каменными толстыми стенами собрались да только и ждут, чтобы разом броситься на нас?
Крас улыбнулся лукаво. Теперь он и вовсе не был схож лицом с Кутепой. Как и прежде, желтая, точно много лет пробывшая под солнцем, сухая кожа обтягивала туго его голый, не покрытый шапкой череп.
— Нет, благороднейший! Ушел Владигор ночью со всем синегорским народом из Ладора. Мощи твоей испугался. А куда ушел, я и сам пока не знаю. Думаю, в братских Синегорыо княжествах станет приют искать. А может, и что другое затевает: выждет маленько да и на Ладор нападет, как вы на него напали. Ой, не спрашивай пока. Идем ко дворцу. Не видишь разве, как сверкают глазами, скрежещут зубами воины борейские, Не угодишь им сейчас, сам под их мечами ляжешь. Даже я не в силах буду их остановить — И закричал, обращаясь к воинской толпе: — Ну, молодцы, за мной идите! Были вы бедными да хилыми, теперь же сделаю вас богатыми и дородными!
Мечи, доспехи прекрасные купите, бабам своим, ребятишкам добра немало привезете! Только вот вам мой сказ: хоть и нет в Ладоре синегорцев и ваш стал этот город да и все Синегорье, маленько здесь посидеть придется. А то вдруг так случится, что Владигор где-то караулит, ждет-пождет, когда вы за стены выйдете, обремененные богатством, и всех вас на лесной дороге посечет, ибо сохранил всю дружину и ополчение свое. Так что ждать в Ладоре нужно, покуда не спознаем, куда он подевался!
Крики одобрения и радости раздались тотчас, как закончил Крас речь свою:
— Посидим, мудрейший!
— Чего бы не посидеть-то? Коли здесь и жратвы и питья — за год не ополовинить!
— Посидим, но, главное, ты нам сейчас золотишко да серебро каждому на руки по чести раздай, чтоб мы спокойно сидели. Бабы же наши подождут маленько, не усохнут. Нам без них вольнее — отыщем здесь баб каких-нибудь!
И загоготала забрызганная кровью толпа. Крас же, ликуя, в душе, потому что видел в этих жестоких, жадных, лишенных целомудрия людях отражения самого себя, повел борейцев к княжескому дворцу. Вслед за ним, гордо, как победители, подняв головы, пошли вожди, а потом уж потянулась рать. Одни орали что-то бессмысленное, радуясь, что остались в живых и очень скоро станут богатыми, другие пели что-то несуразное, но лихое, разбитное, третьи, на ходу пританцовывая, выделывали ногами кренделя, четвертые били окровавленными клинками по своим изрубленным щитам. Всякий на свой лад радовался победе над синегорцами, оказавшимися трусливее мышей.
Подошли к воротам княжеского дворца — открыты настежь были ворота. Гилун, удивившись, к Красу обратился:
— Мудрейший, постой, пусть воины на подворье войдут вначале, не было бы засады…
— Не опасайся, благороднейший, — усмехнулся Крас. — Дворец пуст, как амбар у бедного смерда. Под сим подразумеваю, что синегорцев там нет. Смело заходи, и пусть вся рать во двор заходит. Ставим их покамест супротив крыльца. Пусть отдохнут, намаялись, рубившись… — И усмехнулся снова.
Вожди с малою охраной, от присутствия которой отказаться не могли, осторожно на крыльцо взошли, после — в сени, пошли по переходам, коридорам, горницам дворца. Озираясь по сторонам, обнажив мечи, шли по дворцу князья. Молчали. Поражало то, что все в нем осталось на своих местах: лавки, столы с резными ножками, серебряные светильники — все в порядке, не перевернуто, не сдвинуто, не снято. Точно нарочно Владигор открыл ворота своего дворца для дорогих гостей, чтобы пожили здесь, попользовались его имуществом, отдохнули после долгого сидения в землянках, в неуюте, питаясь скудно.
— А где же княжеская сокровищница, мудрейший? — спросил Грунлаф. — Если не отыщется, головой своей ответим.
— Ну как забрал все с собою Владигор? — с тревогой сказал Старко. — Вот потеха будет!
Но Крас, в руках которого увидели князья какой-то прутик, заверил предводителей похода:
— О, не тревожьтесь! Чтобы увезти все богатства Владигора, понадобилось бы пятьдесят возов. Не с руки синегорскому владыке такая поклажа.
А прутик все гулял в руке Краса, покуда шли все дальше и дальше по переходам обширного дворца. То прикасался им чародей к стене, то проводил по полу, а иногда и к потолку поднимал его. Наконец остановился Крас, и князья остановились тоже.
— Нашел? — был нетерпелив Гилун.
Крас, прутком водя по стене, ответил:
— Золото всякий человек отыщет, княже. Нет в мире вещи более притягательной для человеческой души, чем желтое железо это. Неужто сам не чуешь, что стоишь подле Владигоровой сокровищницы?
— Нет, не чую, — твердо отвечал Гилун, маленько постояв и попробовав «почуять» близость золота. Ничего особенного в себе приметить он не сумел.
Крас легко, одной рукой толкнул вперед каменную стену, и в сторону отъехала стена, будто и не из толстых плит сделана была, а из легких сосновых досок.
— Факел мне подайте! — крикнул властно одному из воинов, и через миг открылась взору князей большая горница. При свете факела было видно, что и за ней есть горницы, не меньше первой. Повсюду стояли сундуки, на стенах поблескивало драгоценное оружие — мечи, золоченые щиты нездешней работы, секиры с резьбой искусной, палицы, отлитые из серебра.
Откинул Гилун крышку одного из сундуков и отпрянул даже. Заискрились, засверкали чарующим блеском самоцветы, и сердца вождей растаяли, как воск, при виде несметного богатства, собранного здесь. Шагая быстро от сундука к сундуку, поднимали крышки, всякий раз вздрагивая, — сияние камней, золотых монет, украшений дивной красоты слепило им глаза.
— Все это ваше, князья, все ваше, — шептал чародей. — Теперь каждый из вас богаче будет вдвое.
— Да-а-а, — дрожащим от волнения голосом вымолвил Гилун, — не напрасно мы жертву богатую вчера Перуну принесли!
— Братья, да неужто нам со всякой сволочью делиться всем этим? — вдруг воскликнул Пересей.
Князья молчали. С одной стороны, они боялись, что, не выполнив обещание, данное войску, разъярят его вконец. С другой стороны, каждый понимал, что поступит неблагородно по отношению к тем, кто шел на приступ. Но вот молчание прервал Крас: