Место назначения неизвестно (др. перевод)

Кристи Агата

Через несколько секунд в комнату вошли два человека. Один из них отдаленно напоминал Леблана: такой же низкорослый, темноволосый и интеллигентный. Его вежливые манеры не могли замаскировать тот факт, что он чему-то чрезвычайно рад. Он был одет на европейский лад, но костюм его был сильно испачкан и запылен: этот человек явно только что вернулся из путешествия в пустыню. Второй новоприбывший был местным жителем, одетым в белое африканское облачение. Держался он со спокойным достоинством обитателя пустыни, вел себя учтиво, но без раболепства. Он с легким интересом окинул взглядом комнату, а его спутник быстро начал объяснять по-французски:

– Мы объявили о том, что выплатим вознаграждение за какие-либо находки, и этот человек, все его родные и огромное множество его друзей

старательно искали хоть что-нибудь. Я позволил ему самому принести вам находку, потому что решил, что вы захотите расспросить его.

Леблан обратился к берберу, заговорив на родном языке гостя:

– Ты хорошо потрудился. У тебя поистине ястребиный глаз, отец мой. Покажи нам, что тебе удалось найти.

Бербер достал из складок своего белоснежного одеяния какой-то мелкий предмет и, сделав шаг вперед, положил его на стол перед французом. Это была довольно крупная розовато-серая искусственная жемчужина.

– Такую же показывали мне, и показывали другим, – сказал житель пустыни. – Это ценная вещь, и я ее нашел.

Джессоп протянул руку и взял жемчужину. Из кармана он достал вторую, точно такую же, и внимательно сличил их. Затем подошел к окну и при ярком свете стал рассматривать жемчужины через увеличительное стекло.

– Да, подтвердил он, – на ней есть метка. – В его голосе звучало ликование. Вернувшись к столу, он пробормотал: – Славная девочка, умница, умница! Она это сделала!

Леблан расспрашивал марокканца, обмениваясь с ним короткими фразами по-арабски. Наконец он повернулся к Джессопу.

– Прошу прощения, mon cher coll`egue. Эта жемчужина была найдена на расстоянии почти в полмили от сгоревшего самолета.

– И это доказывает, – подытожил Джессоп, – что Олив Беттертон оставалась в живых и, что хотя семь человек покинули Фес самолетом, а потом среди обломков были найдены семь обгоревших трупов, – ее среди этих трупов не было.

– Мы уже расширяем район поисков, – сказал Леблан и вновь заговорил с бербером и приведшим того мужчиной. – Он будет хорошо вознагражден, как мы и обещали, и теперь по всей пустыне будет объявлена охота за этими жемчужинами. У этих людей острое зрение, словно у ястребов, а зная, что их ждет высокая денежная награда, они будут стараться изо всех сил. Думаю… думаю, mon cher coll`egue, что скоро мы получим результат! Если только кто-то не заметил, что она делает.

Джессоп покачал головой.

– Всё выглядело вполне естественно. Неожиданно порвалось колье, обычная бижутерия, такие носят многие женщины; она постаралась собрать рассыпавшиеся бусины и положила их в карман – но, увы, в кармане оказалась дырочка. И кроме того, с чего бы кому-то ее подозревать? Она – Олив Беттертон, которой не терпится поскорее встретиться с мужем…

– Мы должны пересмотреть весь вопрос в свете этих новых находок, – заявил Леблан и придвинул к себе список пассажиров. – Олив Беттертон. Доктор Баррон. – Он выделил эти два имени. – По крайней мере, эти двое направлялись… туда, куда направлялись. Американка, миссис Келвин Бейкер. О ней нам еще предстоит составить мнение. Торкиль Эрикссон – как вы сказали, он зачитывал доклад перед Королевским научным обществом. В паспорте того американца, Питерса, было сказано, что по профессии он химик-исследователь. Монахиня… это может быть удобная маскировка. На самом деле, вся эта группа вполне могла быть хитрым образом собрана из разных пунктов и отправлена в путешествие на самолете в назначенный день. А потом самолет находят сгоревшим, а внутри него – соответствующее число обгоревших трупов… Интересно, как они это подстроили? Enfin, c’est colossal! [32]

32

Ведь это же колоссально! (фр.)

– Да, – согласился Джессоп. – Это было финальным штрихом, чтобы убедить нас. Но теперь

мы знаем, что шесть или семь человек направились в новое путешествие, и мы знаем, из какого пункта они выехали. Каков наш следующий шаг – посетить место действия?

– Вот именно, – подхватил Леблан. – Сделаем передвижную штаб-квартиру. Если не ошибаюсь, теперь, когда мы напали на след, всплывут и другие улики.

– И если наши расчеты верны, то вскоре будет результат, – кивнул Джессоп.

Расчеты были сложными, со множеством факторов. Скорость движения машины, примерное расстояние, которое она могла проехать без дополнительной заправки, деревни, где путешественники могли останавливаться на ночлег… Следов было множество, они сбивали с толку и часто оказывались ложными, но время от времени поиск приносил и положительные результаты.

– Voil`a, mon capitaine! [33] Как вы и приказали, мы обыскивали сортиры. В темном углу туалета в доме некого Абдула Мохаммеда найдена жемчужина, приклеенная к маленькому кусочку жевательной резинки. Мы допросили Абдула и его сыновей. Сначала они упирались, но потом сознались. Шесть человек, приехавших на машине, якобы участники немецкой археологической экспедиции, ночевали в его доме. Заплатили большие деньги и запретили упоминать об этом кому-либо, объяснив это тем, что могут вести раскопки в обход закона. Дети из деревни Аль-Каиф принесли нам еще две жемчужины. Теперь нам известно направление. И есть еще кое-что, Monsieur le Capitaine. Как вы и предсказывали, была замечена «рука Фатимы» [34] . Вот этот тип расскажет вам про нее.

33

Вот, мой капитан! (фр.)

34

«Рука Фатимы», или хамса – защитный амулет, широко распространенный в мусульманском мире; представляет собою раскрытую ладонь правой руки. Используется в основном от сглаза.

«Этим типом» оказался бербер, выглядевший так, будто всю жизнь провел в невероятной глуши.

– Я стерег свое стадо в ночи, – заговорил он, – и услышал машину. Она проехала мимо, и тогда я разглядел знак. На одном ее боку была изображена «рука Фатимы». И говорю вам, она светилась во тьме.

– Фосфор, нанесенный на перчатку, может произвести великолепный эффект, – пробормотал Леблан. – Поздравляю вас, друг мой, с такой идеей.

– Эффективно, но опасно, – отметил Джессоп. – Я хочу сказать, ее легко могли заметить сами беглецы.

Леблан пожал плечами.

– При свете дня краску не видно.

– Да, но если бы по какой-то причине они остановились после наступления темноты и вышли из машины…

– Даже в таком случае ничего страшного не случилось бы. Это распространенное арабское суеверие. «Руку Фатимы» часто рисуют на повозках и фургонах. Подумали бы, что какой-нибудь суеверный мусульманин нарисовал ее светящейся краской на своей машине…

– Вполне верно. Но мы должны быть настороже. Если наши противники ее заметили, то, вполне вероятно, они могли оставить для нас ложный след, нарисовав и на других машинах «руку Фатимы» фосфорной краской.

– Да, в этом я с вами согласен. Действительно, нужно сохранять бдительность. Всегда, всегда сохранять бдительность.

На следующее утро Леблану доставили еще три жемчужины, расположенные треугольником и склеенные между собой жевательной резинкой.

– Это должно означать, что следующая часть пути была проделана самолетом, – пояснил Джессоп и вопросительно посмотрел на Леблана.

– Вы совершенно правы, – ответил тот. – Это нашли на заброшенном военном аэродроме, в удаленном пустынном местечке. Там мы обнаружили признаки того, что недавно на поле садился и взлетал самолет. – Он пожал плечами. – Неизвестный самолет, и опять же пункт назначения неизвестен. Это снова вынуждает нас прерваться – ведь мы не знаем, куда теперь ведет след…