Место под солнцем
Шрифт:
— Конечно, — испуганно пролепетала женщина. — Но месье Брук был настойчив…
Халиф сделал последнюю затяжку и потушил сигарету в пепельнице.
— Ты впустила его в дом?
— Да, господин. На улице жарко… держать его там было бы невежливо…
Змей поднялся на ноги.
— Одно слово — и я вырву ему глаза.
— Нет, — помедлив, ответил Ливий. — Мальчику достало смелости явиться сюда. Я хочу послушать, что он скажет.
— Ну тумака-то я могу ему дать?
— Нет, — повторил Халиф. — Но можешь обыскать его на случай, если охрана что-то упустила.
— Как скажешь, босс.
Тара села в шезлонге и сняла солнцезащитные
— Вы же не собираетесь устраивать перестрелку? — спросила она. — Если да, говори на берегу. Я поднимусь к себе и буду наблюдать за рыцарским турниром из окна спальни.
— Ты идешь за кремом? Я не собираюсь выслушивать твои жалобы на ожоги.
— Мне жарко. На сегодня солнца было достаточно. Приму душ и поваляюсь в кровати с книгой в ожидании кое-кого более живого и теплого.
— Я скоро приду. Надеюсь, одежды на тебе уже не будет.
— А как же долгая прелюдия с раздеванием?
— Прелюдию можешь начать самостоятельно, я присоединюсь в процессе.
Валентин и Змей появились на внутреннем дворе через несколько минут после того, как Тара ушла, воспользовавшись другой дверью. Гость, одетый в костюм из светлого льна, сделал пару неуверенных шагов к столу и остановился на почтительном расстоянии. Северин толкнул его в плечо.
— Уж коли пришел, не трусь, подлец.
— Ты всегда путал трусость и уважение, Змей. Знаешь, что по этому поводу говорит Аднан? Мы не можем разглядеть в других то, чего нет в нас. — Посмотрев на Ливия, Валентин почтительно склонил голову. — Спасибо, что принял меня, Халиф. Я не отниму много времени.
— Очень на это надеюсь, сынок. Я планирую заняться кое-чем приятным, а потом подремать. После десяти лет, проведенных в тюремной камере, здоровье уже не то. Сказывается отсутствие физической активности, а еда по вкусу напоминает помои. Но ты за столом своего короля, конечно же, вкушал изысканные блюда?
Поджав губы, Валентин глянул на замершего возле бассейна Змея и вновь повернулся к хозяину. Его пальцы нервно теребили рукава пиджака.
— Я хочу попросить прощения, — заговорил он после долгой паузы. — Мне было важно прийти к тебе вот так, открыто. Мы с тобой всегда ладили, Халиф. За исключением мелких неприятностей, о которых я уже забыл. — Валентин поднял руку, демонстрируя отсутствие указательного пальца. — Давай поговорим, как мужчины. На стороне Фуада большая часть твоих людей, но все в этом городе понимают, что не пройдет и месяца, как все они вернутся к тебе. Этот город всегда принадлежал тебе — и ничего не изменится до тех пор, пока ты не уедешь отсюда навсегда. Я совершил ошибку, и я это признаю. Когда ты сел в тюрьму, тут творилось такое, что словами не описать. Все стояли на ушах. Фуад оказался в нужное время в нужном месте. Ты можешь понять своих людей. Мы были напуганы, не знали, что делать дальше.
— Как стая собак, внезапно лишившаяся хозяина, — понимающе закивал Ливий.
Валентин проглотил оскорбление, даже не изменившись в лице.
— А потом пришел Фуад, — продолжил он, — и сказал, что позаботится обо всем. Что возьмет власть в свои руки, так как был твоим преемником и самым близким другом. Мы привыкли исполнять приказы, Халиф. Никто не стал бы с ним воевать.
— Разумеется. Ведь речь об ублюдке, благодаря которому я сел в тюрьму. В конце-то концов, что произошло? Небольшой переворот. Смена власти. Рано или поздно он получил бы свою корону. Почему бы не подсуетиться и не заграбастать ее на десять лет раньше срока?
— Я был в меньшинстве, —
Ливий допил остывший кофе, вернул чашку на стол, открыл пачку сигарет, обнаружил, что она пуста, и швырнул ее обратно. Змей подошел к нему, на ходу доставая из кармана брюк портсигар.
— Ты мог прийти к Фуаду домой, сунуть ему в рот пистолет и нажать на спусковой крючок, а потом выстрелить в лоб для верности.
— И что было бы потом?
— Потом ты принес бы его голову Аднану со словами «этот недоносок посадил Халифа в тюрьму, и многие поддержали это решение, но я — мужчина, и я никогда не поддержу гнилой заговор сборища сосунков». С большой долей вероятности он бы вздернул тебя на ближайшем дереве или прирезал на месте, но я склоняюсь к другому варианту. Корона была бы твоей. Весь криминальный мир этого города встал бы перед тобой на колени, потому что ни у одного из сученышей не хватило бы духу убить Фуада Талеба, да еще и открыто признаться судье. Но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения, сынок.
Валентин переминался с ноги на ногу. Халиф прикурил от зажженной Змеем спички, сделал пару затяжек и закашлялся: табак был чересчур крепким.
— Мне не нужна корона. Я не хочу, чтобы весь криминальный мир этого города становился передо мной на колени. Мое место — рядом с тобой, Ливий. Я хочу работать на тебя и выполнять твои приказы. Так, как раньше. Мне не нужна власть. Я — солдат, а не командир. Ты не раз говорил, как важно знать свое место и понимать, кто ты на самом деле.
— Благодарю за честность. Сказать по правде, твой приход меня удивил, равно как и твои слова. Я много думал о тебе. И в тюрьме, и после того, как вышел на свободу. Ты заслуживаешь лучшей жизни. И уж точно не должен ходить в прихвостнях у Фуада. Мое доброе сердце когда-нибудь доведет меня до серьезных неприятностей, но я хочу дать тебе шанс.
Змей красноречиво покашлял и приготовился высказать все, что думает об этой идее, но Ливий глянул на него через плечо.
— Моя жизнь принадлежит тебе, — слабо улыбнулся Валентин.
— Нет, сынок. Твоя жизнь принадлежит тебе — и только тебе. И если кто-то посмеет возразить, переломай ему все ребра. Я дам тебе важное поручение. Если ты выполнишь его, то сможешь вернуться. Помнишь, кто такой Сезар Нойман?
В глазах гостя плескалось непонимание пополам со страхом.
— Брат леди Эоланты.
— Покойной леди Эоланты, — уточнил Халиф. — Я хочу, чтобы ты поехал в Багдад, нашел его и привез сюда. Говори все, что хочешь. Используй свой дар убеждения и свое обаяние — природа не обделила тебя ни первым, ни вторым. Сезар Нойман должен быть здесь максимум через неделю.
— Но… но… — Валентин тряхнул головой и расправил плечи. — Хорошо. Я это сделаю.
— Я распоряжусь, чтобы Насир заказал для тебя билеты и снабдил приличной суммой денег. Это твой экзамен, сынок. Ты меня не подведешь?
— Не подведу, — уверенно ответил гость.
Ливий поманил Северина пальцем, и тот приблизился.
— Прекрасно. Ты хотел что-то сказать, Змей. Я слушаю.
— Я хотел сказать, что это самый дурацкий план, который ты когда-либо придумывал. Но я рад, что Сезар Нойман прирежет щенка-предателя, а не меня.
— Хочешь поехать с ним и убедиться, что работа будет сделана на совесть?
— Скорее уж я приползу на коленях к Сабрине, рыдая в три ручья и клянясь в вечной любви, а потом преломлю хлеб с ее новым хахалем.