Место третьего

Тупак Юпанки

— Ну, Нагиса, — журит Ритсу, — не нужно. В конце концов, Сэймей не единственная Жертва, которую покинул Боец сразу же, как освободился. Хотя я не знаю, что случилось с природным и остался ли он, но то, что сделал Соби-кун — совершенно правильно и закономерно. Кажется, ты не поверил мне в прошлый раз и отреагировал достаточно… остро, когда я пытался донести до тебя свою мысль. Но теперь, по крайней мере, ты убедился в том, что я был прав.

Мне бы хотелось ответить ему что-то. Возразить, поспорить, как раньше. Сказать, что Соби всегда будет со мной, потому что только я могу дать ему то, что нужно. Но… Впервые в подобном разговоре аргументы не на моей стороне. Я

совершенно теряюсь с ответом. Возможно, мне бы не пришлось сейчас чувствовать себя настолько оголённым и жалким, если бы Нагиса всё же всадила кухонный нож мне в шею.

— Но рано или поздно ему же придётся вернуться домой, — говорит Нагиса, словно я не сижу перед ней. — Он ведь не может всю оставшуюся жизнь где-то прятаться.

— Не знаю, не знаю. Даже если исключить возможность пребывания Соби-куна в доме Аояги, территориальный вопрос ничего не меняет. Дело вовсе не в доме. Сэймей вряд ли захочет общаться с братом.

— А Loveless-то чем не угодил? Он ни в чём не виноват.

— Ты ничего не понимаешь, Нагиса, — отмахивается Ритсу.

— Да, да, как обычно, — говорит она, вставая. — Пойду закончу уборку. Будь добр, остановись после этого стакана.

Когда она уходит, на какой-то короткий миг возникает иллюзия, что дышать стало легче. Однако едва Ритсу достаёт и раскуривает следующую сигарету, лицо его меняет маску, и я понимаю, что уж лучше бы Нагиса осталась и продолжала издеваться.

— Ты не встревал, значит, всё верно? Домой ты не собираешься, — констатирует он.

— Это не ваше дело.

— Да, конечно, не моё, — он легко пожимает плечами. — Просто всё это… даже трагикомично. Твой брат и Соби-кун… Два самых — если можно применить это слово по отношению к тебе — дорогих человека в твоей жизни, и теперь оба они от тебя на расстоянии луны. А тебе, безусловно, помешает твоя гордость, чтобы хоть что-то исправить.

— Ну а сами? — нахожу в себе силы усмехнуться, и это самое привычное, что я делал за последние три дня. — Вам до него, как до Юпитера.

— Не сравнивай, Сэймей. Я передал Соби-куна тебе, понадеявшись… А, это уже неважно. Но отдал тебе его добровольно. От тебя же он сбежал сам. По-моему, это разные ситуации.

— Он не сможет без Системы.

— Всем нам придётся смочь, ни ты, ни я, ни он не исключение. К тому же, как я тебе уже как-то говорил, Соби-кун прекрасно устроится и в обычной жизни. А вот что станется с тобой, я не решусь прогнозировать. С одной стороны, если ты наступишь на горло своей спеси и помиришься с братом, для тебя всё может закончиться не так уж и плохо…

— Мне не нужны ваши советы.

— Но с другой, — продолжает Ритсу, — тебе будет очень трудно уложить текущее положение вещей в рамки своей много лет выдумываемой реальности. Ты отлично понимаешь, что пока Соби-кун и твой брат вместе — а это вряд ли когда-нибудь изменится, — ты всегда будешь чувствовать себя не более чем третьим лишним.

— Замолчите.

— Ну почему же я должен молчать? Просто вся ситуация и печальна, и забавна одновременно. Ты столько времени и сил потратил на то, чтобы добиться желаемого. Но сам же, собственными руками, всё поломал. Скажи, Сэймей, что ты чувствуешь, понимая, что просто-напросто много лет шёл к тому, чтобы попасть на место третьего?

— Я не стану отвечать на этот вопрос, — улыбаюсь я. — Вам, сенсей, и самому прекрасно знакомо это место.

Не без удовольствия наблюдаю, как сжимаются его губы.

— Что ж… Спасибо за виски и… правду. Не провожайте, сам открою. Всего доброго, сенсей.

Как я и ожидал, он молчит в ответ. Теперь он — тот, кому хочется,

но нечего ответить.

Мяч, несколько раз ударившись о землю, катится прямо ко мне, и я останавливаю его носком ботинка. Поднимаю, прокручиваю в пальцах.

— Ой, простите, вы не кинете мяч обратно?

Запыхавшаяся девочка в белом тренировочном костюме машет мне из-за сетки спортивной площадки неподалёку от дома Ритсу, глупо улыбаясь.

Эти люди даже не представляют, что произошло. Продолжают играть в волейбол посреди зимы, ходят за покупками, ездят на работу… Для них эта пятница не стала отличной от тысяч предыдущих. Для них совсем ничего не изменилось.

— Простите, — Ушки у девочки опускаются. — Вы не могли бы?..

Но почему-то не только для них. Едва я вышел от Минами, как мне зачем-то позвонил Мимуро. Цели звонка я так и не понял. Сначала он мимолётно осведомился о том, как у меня дела, а затем я узнал, что уже утром пятницы они с Мэй бодро распослали друг друга куда подальше. В конце беседы мне было предложено развеяться и покатать шары в боулинге на этой неделе.

Почему так? Почему все ведут себя, словно ничего не случилось? Почему продолжают делать вид, что всё в порядке?

Даже Хироши, которому я набираю после прощания с обиженным Мимуро, пытается быть оптимистом.

— Ну и что? — заявляет он как ни в чём не бывало, когда я сообщаю ему о прогнозах Ритсу. — В смысле, я, конечно, буду скучать по поединкам, но это же не конец света. Да, я признаю, что объективно всё это жутко, но подумай сам: что в корне изменилось? Обламывает, что теперь всегда придётся пользоваться транспортом и телефоном, да и заклинания выглядели красиво, но в остальном... Что стало у тебя по-другому, Сэй?

Ну действительно. Если пользоваться примитивной логикой Хироши, то все удобства Системы мне могут заменить изобретения прошлого века, а Системные битвы можно сублимировать, установив на компьютер какую-нибудь «линейку» в жанре фэнтази. Но разве Система для меня была только этим?

— Так вы вернёте мяч? — девочка, оказывается, всё ещё ждёт, прилипнув лицом к рабице. — Спасибо! — кричит она, когда я наконец перебрасываю мяч через сетку, и убегает к своим товарищам.

А ведь я хорошо помню то время, когда уже владел Силой, но имел достаточно причин, чтобы недолюбливать Систему. Как раз тогда мне и приходилось сражаться вместе с идиотом-Накахирой. И вот если бы Система исчезла в тот момент… возможно, я тоже сумел бы стать одним из тех, кому завещано пожать плечами и жить дальше. Сейчас же я чувствую, что потерял куда больше, чем те, кто меня окружает.

Следующие две недели стелятся серым туманом, обучая меня новой эмоции — раздражению. Кажется, что я смертельно болен и считаю последние дни до кончины, поэтому всем кругом полагается окружить меня заботой и вниманием.

Накахира, хоть по-прежнему и ведёт себя как свинья, но уже без прежнего азарта. Чияко ежедневно развлекает меня нелепыми домашними делами, как-то: помочь в саду, покормить кошку или составить компанию во время похода в магазин.

Нисей же, как-то прокачав интуицию, стал раз в триста внимательнее к моим прежним пунктикам, а мелкие прихоти умудряется выполнять на упреждение. И когда я сажусь за стол, возле тарелки уже стоит стакан с парой кубиков льда, но бутылка минералки рядом невскрытая. А моё личное пространство отныне представляет собой тридцатисантиметровый непроницаемый пузырь, и дабы не нарушить его целостность, потянувшись за чем-то, Нисею порой приходится показывать чудеса эквилибристики.