Место третьего
Шрифт:
— Перчаток у меня с собой нет, а вот шарф я тебе дам.
Чёртовы воспоминания умудряются преследовать меня даже теперь, когда я решил навсегда замёрзнуть.
Что-то заставляет меня всё же приоткрыть веки, чтобы действительно увидеть у себя под носом тёмно-синий шарф с длинными кистями на концах. Беру шарф, не спеша обматываю вокруг шеи. Становится теплее и уютнее. И больнее. Шарф пахнет дикой вишней и табаком. Глаза начинает печь, но это от ветра, только от ветра…
Долгие секунды прибрежной тишины. Щёлкает зажигалка, нос
— Рицка очень скучает по тебе.
Знаю. У меня память телефона уже на исходе.
Голову я не поворачиваю, но краем глаза всё-таки замечаю, как рука то и дело подносит к губам сигарету.
— Сэймей, прости, что я ушёл, ничего не сказав. Просто волновался за Рицку и… не знал, что сказать. Я…
— Не надо, — тихо обрываю я. — Не надо этих выдуманных оправданий.
— Ты прав, они ни к чему.
Снова молчание. Если смотреть только на воду, вдыхая слабый запах дыма, и игнорировать распухающий свинцовый шар, можно на короткий момент представить, что ничего не случилось, что всё по-старому. Я не хочу поворачивать голову, чтобы увидеть в его глазах то, что убьёт эту умиротворяющую иллюзию.
Пока мы молчим, Соби успевает докурить, бросить окурок под ноги и затушить носком ботинка.
— Рицка хочет, чтобы ты вернулся, — наконец говорит он тихо.
Его мягкий голос растворяется в дуновении ветра, обнимающего плечи тонкого пальто.
— Зачем? Он ждёт, что я приползу на коленях, раскаиваясь во всех совершённых преступлениях?
— Вряд ли.
— Или он ждёт, что я приду как ни в чём не бывало, ни в чём не раскаюсь, и мы будем жить дальше, делая вид, что ничего не было?
— Нет, Сэймей. Думаю, он хочет… — Соби вздыхает, — чтобы ты просто был рядом.
Даже теперь я могу различить, когда его голос меняется. Совсем чуть-чуть, едва уловимо и, скорее всего, я ошибся. Но что-то всё же заставляет меня медленно повернуть голову.
От его внимательного взгляда в груди колет сильнее, а свинцовый шар уверенно поднимается к горлу. Спешу опять уставиться на воду. Её зеленоватая муть куда спокойней пронзительной синевы.
— Ты был у Ритсу-сенсея, — говорит он, помолчав, — значит, уже знаешь?
— Да.
— Мне жаль, Сэймей.
А тут меня даже на усмешку хватает.
— И ты туда же. Ведёте себя все так, словно я один лишился Системы.
— Сэймей, все потеряли Силу, и по Системе скучаешь не ты один.
Спица раскалывается, дробится, я чувствую каждый её заточенный кончик. А то, что он сразу же отворачивается, подсказывает мне больше, чем сами его слова.
Осторожно касаюсь глазами его профиля, полускрытого волосами.
— Так ты… скучаешь, Соби?
— Нам всем будет не хватать Системы, — отвечает он слишком ровно.
— Но тебе особенно сильно, — оказывается, когда он не смотрит на меня в упор, я сам могу смотреть на него без удушливых пальцев
Соби вытряхивает из пачки новую сигарету, задумчиво раскуривает и, положив ногу на ногу, устраивает запястье на колене.
— Конечно, отсутствие Системного статуса лишает однозначной самоидентификации…
— Ты цитируешь школьный учебник по поведенческой психологии.
— Знаю. Но зато теперь можно… выбрать самому, кем быть, — он крепко затягивается, жмурясь.
Опять молчим какое-то время. Ветер понемногу стихает, щёки больше не колет от острых порывов.
— А ты бы… выбрал снова быть Бойцом?
— Сэймей, Сила ушла навсегда и больше не вернётся.
Мне приходится выдержать его взгляд с ноткой упрёка. Но отворачиваюсь я первым.
— Чёрт, почему вопросы в сослагательном наклонении вечно ставят тебя в такой тупик?
И хоть этот был риторическим, он всерьёз размышляет, плавно поднося сигарету к губам. Потом отвечает очень тихо:
— Наверное, потому, что я не привык фантазировать и мечтать. Поэтому мне трудно представить, как всё может быть иначе.
— Но всё же если…
— Спроси меня, Сэймей, — он вдруг отбрасывает сигарету и смотрит на меня в упор.
И без того замёрзшие ладони коченеют, а сердце снова колотится барабанной дробью.
— Просто спроси.
Голос серьёзный, но немного усталый. Лицо прочесть не могу, ни единой эмоции, сколько ни вглядываюсь, стараясь не обращать внимания на пульсирующий свинец. Слишком крепкая на этот раз маска. А мне больше нечем её пробить или хотя бы сковырнуть самую малость.
Неужели ты думаешь, что наконец я осмелюсь задать вопрос, которому столько времени не позволял сорваться с губ? Полагаешь, что теперь мне уже нечего терять? Или… дело в чём-то ещё?
Но я не хочу знать точный ответ, нет. Теперь мне слишком хорошо известно, что, когда надежда пропадает окончательно, её место занимает не пустота, а только боль. А пока я не знаю ответа, они продолжают соседствовать друг с другом, как старые, но неразговорчивые приятели, подпитывая меня сомнениями. Порой от этих сомнений хочется повеситься, но иногда понимаешь, что только благодаря ним ты ещё способен дышать.
Устав всматриваться в мою обледенелую маску, Соби наконец вздыхает и отворачивается, чтобы достать следующую сигарету. А я чувствую себя очень странно: будто, когда ушла Сила, кто-то выдал мне карт-бланш на то, чтобы вволю побыть трусом и слабаком. Словно раньше нельзя было, а теперь почему-то стало можно.
Но всё-таки почему?.. Почему тебе так нужно, чтобы я спросил об этом? Ты ведь и сам знаешь, что нам нельзя говорить вслух.
Скосив глаза, украдкой наблюдаю, как он несколько раз чиркает зажигалкой, прежде чем наконец появляется огонёк. И эта уже подходит к концу, так?