Место третьего
Шрифт:
Она что, решила мне мораль почитать?
— Это не её дело. И не твоё.
— Да, но жалко видеть, как такая сильная Жертва, как ты…
— Так тебе меня жалко?! — резко оборачиваюсь, и Гинка, которая шла на шаг позади, почти врезается в меня.
— Извини, я просто…
— Не нужно меня жалеть, поняла?
— Я не так выразилась, я просто сочувст…
— И сочувствия твоего мне нужно.
— Эй, что происходит? — Кинка неясно откуда вырастает между нами и словно невзначай заслоняет от меня свою Жертву. Чем больше смотрю на этого уродца, тем яснее понимаю, почему Гинка запала на меня.
— Кин-тян, не лезь!
Я отступаю назад, глядя на них. Шаг, ещё шаг, первая ступенька лестницы…
— Что значит «не лезь»? Он кричал на тебя!
— А сейчас кричишь ты! Сэймей,
— Мне не нужны ни жалость, ни сочувствие, ни чужой нос в моих делах! — ступенька вниз, ещё одна. — Потому что у меня будет отличный Боец, самый лучший Боец, понятно? И он будет очень сильным, в десятки раз сильнее всех вас вместе взятых! И тогда, поверь, он сотрёт в порошок и тебя с Кинкой, и чёртовых Зеро, и даже тех, Bloodless! И глазом не моргнёт! Я лучший, и у меня будет только лучший Боец. А жалость свою оставьте для себя, неудачники!
И на этой позитивной ноте я сбегаю вниз по лестнице. Странно, но в этот момент у меня отличное настроение. Обычно подобные слова — не более чем глупая юношеская бравада, поэтому я никогда не позволял себе говорить подобной ерунды. Но именно сейчас появляется непонятное чувство, что я сказал правду.
И уже следующим вечером, субботним, между прочим, который можно было бы потратить на чтение или уроки, а лучше — на поездку домой, я лежу на диванчике в кабинете Томо и слушаю, как в сухой тишине бьются друг о друга металлические шарики вечного маятника. Эта сука, Гинка, на меня настучала. Самое интересное, что когда она рассказала Ямаде-сенсей всю историю, и сенсей попросила подтвердить Ямато, та пожала плечами и ответила, что ничего не знает, не видела и не слышала. Неужели боится, что я в отместку разболтаю какие-то её тайны, которыми она со мной делилась с размахом? Не может быть. Знает же, что я своих не сдаю. А вот Гинка — другое дело. И пожалуйста — результат заставил себя ждать не больше суток. Я лежу на диванчике в кабинете Томо, нашего местного мозгоправа, и давлю из себя скупые ответы на его нелепые вопросы.
За поведением Бойцов в школе, помимо учителей, следят тренеры и медики. Если Боец странно себя ведёт, выходит из-под контроля, проявляет агрессию — это первый сигнал к тому, что ему пора промыть мозги Луновскими способами — начиная с щадящего гипноза и заканчивая тяжёлыми препаратами, которые делают из человека овощ на столько, сколько потребуется, чтобы его «вылечить». Хотя агрессия для Бойцов — это нормальное состояние. Во-первых, они постоянно сражаются, а во-вторых, некоторые просто не выдерживают давления Жертвы. В конце концов, не у каждого хватит нервов и терпения целиком и полностью отдаться в чужие руки и подчиниться. Вот и буянят время от времени. Потом проводится «лечение», и они возвращаются к своей паре кроткие, как ягнята. На ближайшие месяцы уж точно.
А с Жертвами всё иначе. Нам, конечно, меньше достаётся, но мы и урон школе или людям можем принести куда меньший. Поэтому, если Жертва начинает вспыхивать, с кем-то ругаться, угрожать или ещё что-то в этом духе, её просто отправляют к Томо на задушевные разговоры.
Томо — добрейшей души мужик, мягкий, флегматичный, понимающий. В смысле, действительно понимающий, а не создающий иллюзию понимания, как обычные психологи. Я в самом начале был его частым гостем. Чияко-сенсей хвалила меня за таланты и хорошую учёбу, но почему-то думала, что мне сложно адаптироваться в новом коллективе. Я ни с кем не поддерживал отношения, сам на контакты не шёл, держался особняком. Вот она и отправила меня к Томо на серию сеансов. Я думал, придётся долго убеждать его, что на самом деле я не псих, я просто… такой. И у меня всё нормально — ну не хочу я ни с кем общаться, потому что они все идиоты, с ними поговорить не о чем, мой пятилетний брат и то умнее. И вообще, просто оставьте меня в покое, я тут буду тихо и мирно учиться, прилежно делать домашнее задание и никого не трогать, поэтому всего лишь прошу о взаимности. Но Томо уже через полчаса сообразил, в чём дело, и ещё посмеялся, когда я рассказал, как Чияко за меня волнуется. Он мне сказал, что парень я точно асоциальный и, предположительно, мизантроп, но при желании вполне могу адаптироваться везде, где захочу — не дурак
Второй раз меня к нему направили, когда мне было двенадцать. Тогда как раз начались практические занятия — первые бои. С временным Бойцом — в то время какой-то девчонкой, подопечной Ямады-сенсей — нужно было объединяться при помощи прикосновения. А я просто не мог. Меня наизнанку выворачивало, когда она притрагивалась ко мне своими маленькими потными ручками. К концу занятия все остальные пары уже осваивали Систему, а мы всё никак не могли войти. Закончилось тем, что я пообещал сделать над собой усилие, но когда она всё-таки вцепилась мне в пальцы и принялась читать заклинание, не выдержал — и меня просто вырвало на пол. Девчонка обозвала меня извращенцем, расплакалась и убежала жаловаться своему учителю, а мне пришлось снова отправляться к Томо.
Он долго расспрашивал, где мне нравится спать, питаюсь ли я в столовой — питаюсь, конечно, не помирать же с голоду, но очень быстро и мало, — пожимаю ли я руки приятелям, обнимаюсь ли с родственниками — да есть один такой, мелкий, с хвостом. Спрашивал про общественный транспорт, про одежду, про врачей, про общий душ… Потом заключил, что гаптофобии у меня, конечно, нет, но с такой гипертрофированной брезгливостью системному человеку будет нелегко — обмен Силой-то через прикосновения происходит. Но успокоил, рассказал, что был у него несколько лет назад парень с готовым диагнозом: без перчаток из комнаты не выходил — заразиться боялся. Мучился он ровно до тех пор, пока своего одноимённого не встретил. А как встретил, так и забыл, что должен пугаться его прикосновений. С остальными, конечно, всё осталось без изменений, но на Бойца это совершенно не распространялось. Поэтому со мной, скорее всего, так и будет. Когда встречу его и пойму, что это он, сам первым потянусь, и никаких проблем с объединением не будет.
И вот третий раз я у Томо. Злой как чёрт — на эту Гинку, в основном, — поэтому беседа пока не клеится. И вопросы на первых порах стандартные и глупые: про еду, про сон, про стресс в последнее время, про признаки депрессии. Да нет у меня никакой депрессии, у меня Бойца нет! И вот после того, как я выпаливаю нечто похожее, Томо, наконец, откладывает в сторону блокнот и ручку — я ж знаю, что он всё равно там геометрические фигурки рисует, — а это явный сигнал к началу нормального разговора. Я сам принимаю сидячее положение и подгибаю одну ногу под себя.
— Слушай, ну так что всё-таки там, в столовой, случилось? — интересуется он, участливо глядя на меня, как на человека, которого несправедливо обидели.
— Да не знаю я, просто сорвался. У меня такое редко бывает, сам знаешь.
— Да не то что редко, вообще не бывает. Поэтому я тут прокручиваю ваш разговор по кругу и не могу понять, какие её слова тебя так задели. Если ты, конечно, рассказал мне всё честно.
А я всё честно рассказал. Вплоть до реплик и конкретных слов — что мне от Томо-то скрывать?
— Да я ведь уже сказал: она полезла не в своё дело, вот я и взбесился.
— А может, ты подсознательно понимаешь, что её слова — правда? — осторожно спрашивает Томо, потирая висок.
— Нет. Чушь. Я сильная Жертва и я это знаю.
— Ты-то — да, но вот твой Боец…
— Да не мой он!
— Ага! — Томо радостно тычет в меня пальцем. Чёрт, я попался. Это называется «вывод на достоверные эмоции». — Тебе так не нравится этот парень? Почему?
— Потому что он слабый, непослушный, тупой… Он… Томо, — я смотрю на него почти умоляюще, — он просто не моя пара, понимаешь? Я знаю это, я чувствую.