Метод Лиепа: Философия тела
Шрифт:
Я встала в очередь. Был шестой час пополудни. Время шло. Мы почти не двигались. Стала приглядываться к лицам. Никого из «интеллигенции», все «из простых», но хорошие, открытые лица. Где-то рядом вслух читали акафист, постепенно окружающие стали присоединяться и уже хором пели, я тоже. Потом вдруг ко мне обратились: «Вы давно стоите. Вон на лавочке есть место, отдохните».
Я была поражена, что здесь думают друг о друге. Кто-то говорил: «Я иду к метро, не надо ли кому-нибудь купить воды, бутербродов?» Через какое-то время я поняла, что уйти не могу: мы все, стоящие в этой очереди,
Мы стояли уже пять часов. Было начало двенадцатого, и вдруг пробежала волна испуга: «В двенадцать часов должны закрыть доступ к мощам, а вдруг мы не пройдем? Что тогда?» Было много приезжих, которым некуда было идти. Как эхо проносилось: «А разрешат ли ночевать в храме?» Стало холодно, грелись как могли, передавая друг другу теплые вещи. Мы не знакомились. Зачем? Мы и так были братья и сестры во Христе! Доступ не прекратили. И вот в первом часу ночи, когда поднимались по ступеням Елоховского собора и приближались к распахнутым дверям, кто-то в толпе сказал: «Как долго стояли, но как хорошо прошло время!» Это было так верно!
Когда очередь уже «внесла» меня внутрь храма и вдали засверкал золотом ковчег с Главой Целителя Пантелеимона, какой трепет переполнял душу! Сколько волнения, любви, благодарности и надежды было в сердце! Я вдруг поняла, что он, знакомый мне заочно, пригласил меня, недостойную, на встречу. И стоять можно было не шесть часов, а сколько угодно, потому что мера благодати, получаемой там, была огромной. Ты только приходи и бери. Хотя и было это только мгновение. Рядом с ковчегом звучали голоса: «Проходите, проходите, не задерживайтесь!»
Вышла из храма ошеломленная. Ошеломленная встречей, общением, духовными переживаниями. Кажется, я ничего не просила, но была потрясена осознанием того, что ТО мое давнее внутреннее «знакомство-призыв» было поводом к тому, что меня пригласили на встречу, вразумили, обласкали и одарили.
Дар — это то, что дается ни за что, чаще всего как аванс, просто так, от щедрости и от снисхождения к нашей немощи.
Дарси
Сколько себя помню, я всегда влюблялась.
Влюблялась в киногероев, в таинственных персонажей, рожденных моей фантазией, в певца Клифа Ричарда, в Володю Васильева или его ярко-желтый тренировочный костюм, я точно не помню. И я кокетничала. Как-то отец сказал: «Нельзя кокетничать со всеми. Если ты захочешь проявить к кому-то особое отношение, этого можно просто не понять». Он был прав.
Со временем влюбленности остались в прошлом и уступили место семье. И тут у нас появился общий «кумир-любимчик». Им оказался британский актер Колин Ферт, вернее, его персонаж Дарси из фильма «Гордость и предубеждение».
Мы с мужем смотрели шестичасовую картину уже не в первый раз, когда к нам заглянула соседка Валентина и, присоединившись к просмотру, взялась отпускать игривые замечания по поводу происходящего на экране и нашего отношения к этому.
— Дорогая, — сказал мой муж, — это не надо комментировать, это надо смотреть и пускать слюни.
Маршрут нашего зимнего путешествия был: Ярославль, Кострома, Суздаль. Рынок в Костроме показался нам достопримечательностью. На наш припаркованный к обочине новенький «Крайслер» неодобрительно косилась компания бритоголовых мужчин в «трениках» и кожаных куртках. Нас это не испугало, и мы окунулись в ряды зимнего базара с сушеными связками белых грибов, солеными огурцами и шерстяными носками грубой вязки.
И где-то между кислой капустой и китайским трикотажем, на прилавке «прессы», я увидела номер журнала «7 дней» с Колином Фертом на обложке. Сделав крутой поворот, я остановилась, не отрывая взгляда от улыбающегося Дарси.
— Дайте! — решительно сказала я, протягивая деньги.
Мне протянули номер — первый на высокой стопке бесконечно повторяющихся Дарси. Прямо посередине страницы, пересекая симпатичное лицо актера, бежала складка.
— Поменяйте, здесь складка.
И, довольная, зажав под мышкой Колина Ферта, устремилась к моченой бруснике догонять мужа.
День любви
Привычная процедура оформления билетов и багажа. Еще и еще раз обнимаю свою любимую подругу. Новый аэропорт Тбилиси пронизан солнцем и выглядит очень просторным и европейским. Все пронеслось как одно мгновение. Кажется, я только прилетела. Мы уселись за чашкой кофе в ожидании багажа, и в ответ на мои похвалы новому зданию аэропорта слышу шутку: «Первый ветерок подул, и крышу у аэропорта снесло». Это и шутка, и правда, как в сказке про трех поросят.
И вот уже прощаемся. За красной чертой, обозначающей границу, вижу много улыбок, обращенных ко мне, и приветствий. Прямых рейсов Москва-Тбилиси пока нет, пришлось лететь через Баку и ночь просидеть в аэропорту, дожидаясь рейса на Тбилиси. И мой приезд знакомые и незнакомые люди воспринимают как подтверждение непрекращающейся симпатии наших народов. Подходят, жмут руки, говорят хорошие слова.
Вчера была прямая трансляция концерта, в котором я танцевала «Болеро».
Все происшедшее в эти два дня ощущается как единое пространство, которое можно назвать «День любви».
Всему этому я обязана моей обожаемой подруге, моей «цацуле» — Нино. Нино Лапиашвили — близкий друг брата Андриса, любимица моей мамы, теплый и всегда желанный гость, подруга для моего мужа, сестра для меня.
Нинуся, Нинуля, а на самом деле — талантливейший кинорежиссер, умная, тонкая, профессиональная. Родившаяся в удивительной семье Парнаоза и Этери Лапиашвили — знаменитого художника и гениальной женщины, врача-педиатра. Сколькому я научилась в их доме! В кругу этой замечательной семьи, где бесконечно расточаются друг другу нежности, где утро не начинается без поцелуев и объятий.
Все сложилось гармонично и промыслительно. По дороге в гостиницу наш дорогой Бено, знакомый Нины и наш с мужем давний приятель (он вызвался сопровождать нас в эти два дня, а проще — быть нашим шофером), завез нас в храм Святой Троицы. В этом огромном, новом храме чувствуется духовное родство наших народов. Здесь все любимые образы: Святитель Николай, главная храмовая икона «Троица» написана самим Патриархом Грузии, Преподобный Серафим Саровский (подарок Алексия II), образ Богородицы «Спорительница хлебов», святая Нина, святой Георгий.