Метод Пигмалиона
Шрифт:
По большому счету, мотивироваться конечным результатом – самое гиблое дело именно потому, что в этом нет никакой новизны и мотивация изживет себя уже через пару дней. Все равно что жить ради того, чтобы выйти на пенсию. Пока достигается цель, проходит не только жизнь, но и уходят возможности, связанные с возрастными особенностями и сменившимися обстоятельствами. Поэтому крайне глупо тратить жизнь на короткие фразы о том, что что-то наконец-то получилось сделать, и ключевое слово здесь – наконец-то. Равно как и мотивироваться только самим процессом, не мечтая ни о чем большем. То же самое, что дать ребенку детство, полное свободы, но при этом не дать саму суть детства, которая заключается в подготовке к взрослой жизни. Ну, побегал вдоволь, а потом всю жизнь не понимает, как жить, не знает, чего хочет, не имеет нужных навыков для жизни в обществе, которое не собирается его жалеть, как это прежде делали родители.
Только в самом конце борьбы многое становится понятным. Человек очень доволен фактом достижением цели тогда, когда он страдал всю дорогу, и рад не самому достижению,
Закончив статью, которую после нужно было, как обычно, озвучить на камеру, я несколько раз перечитал ее, стараясь докопаться до каждого слова. Мне нужен был идеальный текст. Ровный. Я прочитал его один раз, два, три, и, читая уже в четвертый раз, вдруг заметил небольшую деталь в самом конце. Она была незначительная, как могло показаться на первый взгляд, но в своей незначительности олицетворяла всю глубину мысли, заключенную в словах: чтобы быть счастливым человеком, нужно быть творцом, превзошедшим архетип самого бога! Мало того, что нужно любить процесс создания, нужно создать венец своих собственных возможностей, который бы вызывал чувство платонической любви. Нужно создать то, что самому хотелось бы любить.
Так родилась фраза, которая когда-то мне уже приходила на ум немного в другой форме. Выписав фразу на лист и повесив на стену, я ходил из стороны в сторону, придумывая название для нее. Мне нужно было нечто особенное, чтобы это стало нарицательным и подразумевало именно эту приклеенную на стене фразу. Проходил мимо, показывал указательным пальцем на лист и произносил то один вариант, то другой, но все было не то. Как-то пусто. Через пару минут наткнулся блуждающим взглядом на пометку карандашом на стикере возле монитора: «Метод Пигмалиона». Я вдумался в слова. Это было то самое! Пигмалион создал то, что сам смог полюбить. Его идею, применяя к каждому, можно было назвать методом, поскольку ее можно перекладывать с человека на человека. Выходило идеальное сочетание: «Метод Пигмалиона – создай то, что сам сможешь полюбить»!
Придумав метод Пигмалиона, я испытал восторг и действительно получил удовольствие и от процесса создания и от результата. В голове вся жизнь выстроилась в четкую цепочку, которая вела меня к этому дню. Я родился для этого события. Вся моя жизнь была для него. Я, восторженный, носился по комнате, окрыленный единственной мыслью: я создал будущую революцию, способную изменить целый мир! Но оставалось еще донести мою идею до людей и сделать это максимально хорошо, поскольку плохая подача могла полностью уничтожить все мои труды, длившиеся целую жизнь. Наверное, если бы не было ситуации с диссоциативным расстройством идентичности, я бы никогда до этого не дошел, поскольку у меня бы не было мотивов сотворить что-то стоящее. Жил бы себе день за днем, убежденный, что у меня еще очень много времени, но ничего бы в итоге не сделал, откладывая великий труд в несуществующий день.
Зазвонил телефон.
– Привет! Ну что, пойдем пить? Я освободился, – произнес знакомый голос.
– Привет, – растерянно ответил я. – Пить?
– Ну да, ты же сам звал на днях. Я сейчас освободился на ближайшие пару дней. Можно сходить.
– Я не могу сейчас, мне нужно закончить с одним делом.
– Да блин, я в другие дни не смогу! Работа, сам понимаешь.
– Ну, ладно, не сможешь так не сможешь.
– В смысле?! – удивленно произнес собеседник.
– Меня зовут, нужно идти… давай, потом созвонимся. В ближайшие дни я точно не смогу, – произнес я и повесил трубку, не слушая, что мне говорят в ответ.
– Сам звал? Я? – произнес я в пустой комнате и развел руками: – Чушь какая!
Я стоял на пороге больших перемен и тратить время на старых знакомых точно не собирался. Тем более тех, кто завел семью. Стоило им только выпить, как они сразу же начинали без устали мечтать о том, что им хотелось бы однажды сделать. При этом, едва услышав, что у меня нет жены и детей, они разражались громом рассказов, как это, с одной стороны, тяжело, но, с другой стороны, очень круто, правильно и нужно. Но почему я это должен повторять? Мое детище – нечто большее, чем простой ребенок. Оно повлияет на всех людей гораздо больше, чем рождение одного или двух детей, которые, скорее всего, ничего после себя не оставят, кроме других детей. Но куда это в итоге ведет, и где здесь буду я через пару веков? От меня и моих знаний, опыта, моей личности толком ничего не останется, кроме воспитания, которое вскоре точно так же нивелируется прогрессом и течением времени. То есть через пару веков обо мне и не вспомнят, если я не создам что-то значимое для общества, если не войду в культуру, науку или что-то еще. А вот создавая что-то ценное, я влияю на общество и оставляю о себе память, становясь для людей своего рода отцом-учителем. Биологическая значимость подобна вылетевшей искре, которая со временем бесследно исчезнет. Для рождения детей не нужно много ума. Умом вообще можно не обладать. Достаточно найти какую-нибудь клушу под стать себе и не высунуть во время эякуляции. Но зачем все это и для чего? Любой из живущих вообще мог не родиться, и никто бы этого даже не заметил. А если бы и так, где гарантия, что все не уничтожит война, природные катаклизмы, пандемия или что-то иное? Так ради чего всю жизнь надрываться? Ради удовлетворения биологической программы, которая тем острее, чем меньше в человеке интеллекта?
«Представим себе пару человек. Им нужна обувь. Они хотят пробежать марафон. У них одинаковые требования к товару и одинаковые условия бега, но совершенно разный уровень достатка. Они купят разные кроссовки просто потому, что один из них может себе позволить потратить больше на важную для него вещь. Точно так же выступают и работодатели. Им зачастую нужен один и тот же результат, но одни готовы платить больше, а другие – меньше, и это никак не связано с объемом работы, который они хотят получить взамен. Работа может быть идентичной. Просто тот, кто платит больше, может себе позволить платить больше и платит больше только потому, что таким образом покупает надежность и уверенность в завтрашнем дне. Ни один здравомыслящий человек не пойдет на работу с меньшим окладом, если на ней точно такой же объем работы или даже больше. Следовательно, работодателю не придется переживать, что завтра у него могут возникнуть проблемы, как это будет делать тот, кто платит меньше, поскольку человек может уйти на больший оклад или уйти на такой же оклад, но с меньшим объемом работы, просто потому что ему это выгоднее. Поэтому не стоит стесняться больших зарплат и себя недооценивать. Продавая свой труд за копейки, жить придется на копейки, и никак иначе. Никто не станет платить больше, если и так все хорошо. К тому же работодатель, который платит мало, часто меняет работников и потому стремится из них выжать как можно больше, понимая, что работник вскоре уйдет. Следовательно, отношение работодателя будет значительно хуже, равно как и условия труда. Поэтому важно помнить: за сколько продаешь – за столько и покупают».
В каждом тексте я находил подсказки для реализации своей идеи. И начал понимать, как нужно ставить ценность и как себя идентифицировать. Если себя занижать и соглашаться на меньшее, то и получится в итоге что-то маленькое и незначительное. Ведь не известно, что смешнее: когда глупый человек утверждает, что он умный, или когда умный человек убежден в том, что он тупой. Если я делаю что-то большое, что-то значимое, то какой смысл стесняться своей идеи? Она так велика, как велика ее значимость! Если наделить ее малой ценностью и сомневаться в ней, то и выйдет что-то дешевое, что никто даже не заметит и не воспримет всерьез, поскольку она таковой и будет. Поэтому нельзя стать великим, не считая себя великим. Конечно, о величии может кто-то сказать, или можно это решить самостоятельно, но что-то создавать, не веря в значимость своего творения, – все равно что убить ребенка, который только что родился. Невероятно глуп тот творец, который не любит свое творение. Потому что, если он его не любит, значит, не старался творить на максимуме своих возможностей. В собственном творении не сомневается только тот, кто любил то, что делал, и верил в то, что делал, считая свое творение великим и невероятно важным. Если этого нет, то это не «Метод Пигмалиона», это метод нулевой борьбы: сделаю, чтобы сделать, для самоуспокоения. Но как создать что-то великое для общества, которое тратит на развлечения больше, чем на науку и образование вместе взятые?! И это не пустые слова. Двенадцать взрослых мужиков гоняют мяч по полю за миллионы, а где-то пенсионеры, проработавшие всю жизнь, банально экономят на куске хлеба. Конечно, здесь вспоминается принцип уникальности, но почему-то тут же забывается принцип гуманизма. И нет, такое общество нельзя назвать цивилизованным, поскольку в нем до сих пор сохраняется рабство. Да, оно не имеет прямую форму владения человеком, но имеет вынужденную кредитно-ипотечную кабалу, которая длится всю жизнь. Тут нет свободы по типу «не хочешь – не бери»: платить кому-то за жилье все равно придется. Человек лишь выбирает, на кого и как всю жизнь проработает, да еще и борется за копеечное место. Десятки лет работы на ипотеку с кредитами, а в итоге у детей нет собственного дома, потому что после смерти родителей квартиру или дом приходится делить с другими детьми. Получается какой-то порочный круг копеечной работы, в котором постоянно приходится работать, чтобы хватило на жизнь. Разве есть интерес к науке и знаниям у людей, загнанных на всю жизнь в нищету? К чему стремиться в таком обществе, кроме как к тому, чтобы выбраться из нищеты в обычную бедность? Мы сумели посадить медведя на мотоцикл, но, как дураки, всю жизнь бегаем, как белки в чертовом колесе. Десятки лет работы в надежде обеспечить детей, которые затем всю жизнь проработают точно таким же образом для того, чтобы чей-то богатый зад оставался богатым. Ну, не дурдом ли? И это так называемый цивилизованный мир? Серьезно?!
Я нашел выход из этого порочного круга – метод Пигмалиона. Следуя ему, человек живет не ради того, чтобы отдать вынужденно взятые долги и выполнить биологическую программу, которая, по большому счету, ничего не дает. Он живет, чтобы самореализоваться, занимаясь любимым делом, и доводит его до максимума своих возможностей, на какие только способен его организм. Человек развивает себя и становится великим, вписывая свое имя в историю человечества и оставляя огромное наследие, вместо того, чтобы быть винтиком в механизме заработка хорошо сидящих паразитов. Это сумасшествие, да! Но величие требует этого симптома.