Между нами секрет
Шрифт:
– Есть будешь? Шашлык еще не готов, но… – Он указывает на пакеты у костра.
– Знаменитая острая шаурма? Нет, мой желудок спасибо не скажет. Лучше подожду.
Хотя запахи в воздухе витают такие вкусные, что живот громко урчит. Есть соблазн рискнуть, но помню, как плохо мне было в прошлый раз от этих специй, а я вроде бы обещала себе обходить грабли. Стараюсь, по крайней мере.
Сережа предлагает выпить, но я предпочитаю баночку колы. Затем приглашает подсесть к ребятам, которые играют в «Правду или действие». Собственно,
– И вам здрасьте, – произношу удивленно, и ребята заливаются смехом.
– Не впечатлил девчонку, – шутит кто-то мне незнакомый.
Тут уже и Сережа возмущенно требует спрятать «пушку», пока он ее не оторвал. Но мой взгляд цепляется в толпе за Ярика, которому предлагают ту же шаурму. Я могла бы предупредить Жарова, если бы не блондинка, что заглядывает ему в рот. Он широко улыбается ей, вот пусть она его и спасает.
Ехидно усмехаюсь под нос, наблюдая, с каким удовольствием кусает бутерброд. Надеюсь, он спалит его желудок.
– Ой, да ладно! У кого секса не было в шестнадцать! Вот ты во сколько трахаться начал?
– Не помню точно. Наверное, лет в семнадцать, и это мне еще повезло, – отвечает Сережа. – Я дрыщом был, на меня, пока качаться не стал, внимания не обращали.
Стараюсь не вникать в дурацкие обсуждения потери девственности, хотя там уже разгораются жаркие споры.
– Вы парни, у вас чем раньше, тем круче. А девчонок так сразу в шлюхи записывают!
– Ну, когда с тринадцати лет умеют и практикуют…
– Да не об этом я!
– Ой, а что такого? Ну я, например, потеряла девственность в детском лагере в четырнадцать. Это было ужасно, но я сама так решила!
Галдеж стоит, мне не по себе. Не люблю подобные темы, еще и желудок выкручивает от голода.
– А ты когда? Вот ты, с губами красивыми?
Я даже не сразу соображаю, что в центре внимания оказываюсь. Почему? Ненавижу свои губы «сердечком», как мама говорит. Все вечно спрашивают, что я туда закачиваю, вкалываю. Да я, блин, инъекций до смерти боюсь!
– Я-я… тоже, – смотрю на Сережу и скорее добавляю: – В семнадцать.
Смущенно прячу глаза, запиваю ложь колой.
– Это она еще монашка!
– Может, хватит разглагольствовать тут о моральных устоях, а? Люб, давай! Правда или действие?
Выдыхаю, лишь когда тема окончательно забывается. Немного расслабляюсь, даже позволяю Сереже обнять меня со спины, хоть мне и некомфортно. Довольно долго пытаюсь не смотреть на Ярика, но, когда все же сдаюсь, вижу, как девчонка, только вещающая про свои несчастные четырнадцать, что-то мурлычет ему на ухо.
Наши взгляды пересекаются, его рука ложится ей на бедро, меня душит ревность. Отворачиваюсь, потому что злюсь. На себя злюсь! Я сказала Жарову не трогать меня, теперь он трогает другую, а я чувствую, как сердце пылает. Непоследовательная, зацикленная, глупая! Я подбираю себе еще с десяток нелестных определений,
Все смеются, шутят, болтают, будто сто лет знакомы. Обсуждают, как в следующем году соберутся у одного из парней на загородной даче, как вместе махнут в Испанию, когда денег подкопят, или встретятся в Санкт-Петербурге и будут гулять белые ночи напролет. Я знаю, что это ложь, пустые разговоры подвыпивших людей, но все равно поражаюсь.
Я в очередной раз поражаюсь тому, как легко окружающие заводят знакомства, находят общий язык. У меня все иначе. Обычно я, как и сейчас, чувствую себя не в своей тарелке. Правда, если кому-то все-таки удается пробраться под заряженной током сеткой с надписью «не входи – убьет» вокруг моей личной зоны комфорта, я вгрызаюсь в человека зубами и прыгаю в омут дружбы с головой.
Конечно, по итогу я уже не раз разбивалась со своими надеждами о твердое дно. Потому что немногие хотят дружить до гроба, а проводить время вместе, чтобы просто перемывать кости общим знакомым, не по мне. Наверное, повторюсь, но я уже говорила, как рада, что сейчас в моей жизни есть Злата и Мила? Эти девчонки особенные, я их правда очень люблю.
Когда над нашими головами неожиданно затягивает небо и срывается дождь, все проверяют телефоны, которые выдают неутешительный прогноз – на ближайшие несколько часов дождь. Парни собирают вещи и мчат за девчонками в беседку у главного корпуса, чтобы продолжить вечер. Я чуть задерживаюсь, лишь бы скрыться из поля зрения Сережи, его неожиданно становится слишком много. Мне нужен выдох, и, может, даже не один. Как раз отстав от всех, замечаю Ярика, что сворачивает куда-то в сторону и теряется в зелени.
Глупо, но я иду за ним.
И это та, что просила не трогать! – ехидничает голос в голове. Правда, смолкает, когда слышу Ярика, а ведь мог поиздеваться, мол, получай, нечего нос совать.
– Не волнуйся, все будет хорошо, ты сможешь, – звучит красивая английская речь, как из голливудского кино. – До выставки еще три дня, все успеешь.
Его тон… Это не объяснить, но он как будто медовый с горчинкой. Хотела бы, чтобы он и со мной так говорил. Словно я хотя бы что-то для него значу.
Лгунья! Какая я все-таки лгунья! Я ведь сказала ему не касаться меня, а сама мечтаю, чтобы он нарушил слово! И желательно прямо сейчас, повесив эту чертову трубку!
– Я с тобой. Давай.
В размышлениях не замечаю, как голос Ярика становится громче. Он появляется неожиданно, ловит на месте преступления.
– Прости, не хотела прерывать твои милые воркования с девушкой. – О, язва в голосе не поддается контролю. – Свернула не туда.
– Правильно. Я же ваши с гопником не прерываю, – отвечает в том же духе.