Мхитар Спарапет
Шрифт:
Пожар в нашем доме
Стопятидесятитысячная армия Абдулла паши, оставив за собой Агулис, двинулась в глубь Сюника. Передвигалась медленно, осторожно, с трудом преодолевая узкие горные проходы, застревая в лабиринтах глубоких ущелий. Мелкие боевые отряды армян закрывали порою единственные проходы в теснинах. Внезапно нападая из приютившихся в расщелинах сел, каждое из которых представляло собой небольшую естественную крепость, армяне заставляли турок терять дни и недели. Не было дорог. Туркам пришлось оставить орудия на берегу Аракса. Абдулла паша был взбешен.
— Что за проклятая
— Потерпи, милосердный паша, — обнадеживал Муси, — Алидзор недалеко. Возьмешь его и обезглавишь эту горную страну. Силы армян невелики. Как только падет Алидзор, мелики покинут Верховного властителя и явятся к тебе.
Войско роптало. В деревнях, взятых ценою больших жертв, оно не находило ни пищи для себя, ни корма для лошадей и скота. Покидая свои дома, крестьяне оставляли лишь голодных собак и кошек. Турки со злости разоряли дома, вытаптывали виноградники, уничтожали сады, сжигали посевы.
Днем туркам еще было терпимо. Но как только наступала ночь, внезапно, невесть откуда, появлялись армяне и врезались в растянувшееся по узким ущельям войско. Казалось, что армяне возникали из мрака и с рассветом исчезали. Передовые отряды армии порою погибали все без остатка.
— Они изведут все мое войско! — отчаивался паша.
— Не терзайся, — кланялся ему мелик Муси. — Если ты решил покончить с Мхитаром, то обязан взять Алидзор.
В июле турки окружили городок Мегри. Но, несмотря на десятидневные непрерывные штурмы, взять его не смогли. С высоких неприступных стен осажденные лишь вызывающе смеялись над турками, били из пушек, бросали горящие смоляные лохмотья. Паша попытался обмануть мегринцев. Послал двух мулл для переговоров с ними.
Муллы поклялись на коране, что сераскяр не причинит городу никакого вреда, если осажденные сложат оружие и подчинятся ему. Военачальник мегринцев Константин вырвал у мулл коран и на глазах у всех бросил его в помойку, а самих велел повесить на крепостной стене.
По совету мелика Муси Абдулла паша оставил под Мегри десятитысячный отряд и по берегу Аракса повел армию в Алидзор.
Алидзор был готов к обороне. Мхитар оставил во всех замках и крепостях, расположенных на пути турецкой армии, — от берегов Аракса до Алидзора — небольшие гарнизоны и, обеспечив их продовольствием и боеприпасами, приказал активными действиями, не покидая крепости, притягивать к себе внимание турецких войск. Он решил не давать Абдулле сражения в открытом поле, а стараться расчленять его армию на части, заманить турок в глубь страны и навязать им длительную войну в горах. Создавались ополченские полки, в которые вступали даже люди, никогда не бравшие в руки оружия. Вооружались вилами, лопатами, тяжелыми дубинками.
— Станем за нашу землю, — говорили они друг другу. — Отгоним турок или умрем и навсегда избавимся от ниспосланного господом наказания.
Привязав за спиной маленьких детишек, женщины убирали на полях созревший урожай. Опустели шелкомотальные и полотняные мастерские, медные рудники, потухли огни в кузнечных горнах, остановились гончарные круги. Все ушли на войну.
В Алидзор прибыл с двумя сотнями своих крестьян престарелый мелик Пхндзакара Туриндж. Узнав о гибели Товмы, старик не заплакал. Пошел в церковь, распростерся
Он нашел ее со своим отрядом у входа в ущелье реки Вохчи, где она, вместе с другими ополченскими отрядами, по распоряжению Мхитара совершала налеты на врага, затрудняя его продвижение.
Гоар бросилась в объятия свекра.
— Пришел отомстить за сына, отец? — спросила она, с жалостью смотря на обессилевшего старика.
— За всех, дочь моя, за всех нас, — простонал старик. — Пришел к тебе на подмогу.
Невестка и свекор больше не говорили о Товме. Увешанная оружием, облаченная в броню, загоревшая на солнце и горном ветру, посуровевшая Гоар была похожа на истинного воина. «Господи боже, какие дни сподобил ты нас увидеть», — думал старик, удивленно следя, как воины послушно исполняют все ее приказания.
Отряд Гоар расположился на склоне ущелья, среди густых зарослей ежевики и шиповника. Как только наступила темнота, Гоар приказала готовиться к выступлению. Она вскочила на своего вороного коня, взглянула на клячу свекра и усмехнулась:
— Э-э… отец, и зачем ты привел сюда эту несчастную кобылу?
— Да уж так, — смутился старик. — Лучших коней я отправил в Алидзор, осталась только эта…
— Ничего, — улыбнулась невестка. — Отнимем у турок.
По крутым тропам спустились к Араксу. Пробирались почти ощупью. Скоро дошли до безлюдной деревни. Посланные заранее лазутчики сообщили Гоар, что крупное соединение турецких войск расположилось на берегу реки Вохчи, среди шелковичных тутовых деревьев.
— Мелик Муси с ними? — спросила Гоар.
— Нет, госпожа! Изменник находится у паши, в Чавндуре.
— Не беда… Рано или поздно попадется в руки…
После короткого отдыха снова пустились в путь.
Из расщелины горы Егвард показался полумесяц, залив ущелье серебристо-желтым светом. Увидев внизу, на берегу реки Вохчи, тлеющие костры турецкой армии, Гоар сказала своим десятникам:
— Готовьтесь. Нападем внезапно. Наведем панику и перерубим всех. Знайте, на другом берегу реки стоят в засаде полки Есаи и Зарманд. Сигнал к нападению дадут они: три раза прокричит сова. Не забудьте!
Десятники ушли. Гоар села на камень и положила на колени обнаженную саблю. Она устала, броня сжимала полную грудь, шлем давил на голову, ноги ныли… Но она старалась забыть усталость. Думала о Мхитаре. Была обижена на него. Изменился, стал безразличным, даже не подошел, не утешил по поводу гибели мужа. Избегает ее. И это сейчас, когда она чувствует себя такой одинокой, когда ей так хочется поговорить с ним, облегчить свое горе. До каких пор будет продолжаться это страдание? «Смерть, лишь смерть положит конец моим мучениям», — часто повторяла про себя Гоар и искала смерти в сражениях…
Огни на берегу реки потухли. Месяц уже склонился над горой Гегва. Приятная ночная прохлада нагоняла дремоту… Сон одолевал Гоар, когда с противоположного склона ущелья послышалось уханье совы. Гоар поднялась и поспешно поправила доспехи. Крик повторился вновь. Она подошла к своему коню и ловко взлетела в седло. Когда «сова» ухнула в третий раз, Гоар взмахнула саблей.
— За мной… — тихо скомандовала она и понеслась к тлеющим кострам… Через несколько минут отряд был уже на берегу реки.