Мичуринский проспект
Шрифт:
Я оставил Лизу наверху, а сам спустился вниз, в кухню, взял пару стаканов и вернулся. Лиза курила, пока я наливал вино. Ее улыбка становилась все шире. Я чувствовал, что нравлюсь ей, оставалось только подобрать нужные слова и она стала бы моей. Но, как назло, ничего путного не лезло в голову, я нес какую-то чушь, да и что кроме чуши можно нести в восемнадцать?
Лиза молчала и продолжала улыбаться. Она не меньше моего хотела, чтобы я нашел способ пробудить в ней горячее желание раздвинуть ноги.
12.
– -
По моему телу прошел неприятный холодок.
– - Правда что ли? Давно?
– - Да с полчаса. Я еще думаю -- нифига себе, Дэнчик-то не так прост как кажется.
Но я уже его не слушал, я вошел в номер, снял мобильник с зарядки и посмотрел пропущенные звонки. Их было около двадцати. Номер отца, матери, и несколько незнакомых. И тут стало понятно, что-то идет не так...
– - Ты поезд пропустил!
– - орал в трубку отец.
– - Да время же есть.... Целый час еще.
– - Ты часы не перевел!
– - И правда. А кто ко мне приходил?
– - Да люди, которые должны были тебя до вокзала довезти.
– - Мда. До поезда я не успею.
– - Ща, решим что-нибудь, не переживай.
Отец не обманул. Через десять минут у тяжелых железных ворот сигналил подъехавший таксист. Им оказался толстый дядька за сорок. По таксистам вообще трудно определить возраст, они все обычно толстые и много курят. Только одно можно с уверенностью сказать -- им точно не больше шестидесяти, не доживают.
– - Здравствуйте, я Денис.
– - Привет, Денис. Сейчас мы поедем с тобой поезд догонять.
– - А у нас получится?
– - Должно.
Таксист тоже не обманул. Никогда не думал, что поезда ездят так медленно. Водитель, на разбитом тазе не выжимал больше сотни, но когда мы доехали до станции, я еще несколько минут ждал прибытия. Я, почему-то, даже не нервничал по дороге, с этим толстым курилкой я чувствовал себя спокойно.
На платформе ко мне подошла какая-то странная женщина в платке.
– - Ой, а вы тоже до Москвы едите?
– - Да.
– - Вы тут отдыхали?
– - Да.
– - И как вам?
– - Нормально. А вы?
– - не знаю, зачем я спросил, я чувствовал неловкость от самого факта разговора с этой девушкой.
– - Ой, вы знаете, я в монастыре тут была. Мы катались на лошадках. Мне очень понравилось. А сейчас я ищу мужа.
После этой фразы на смену неловкости пришло отчаянье. Мне хотелось, чтобы этот кошмар побыстрей закончился, подъехал поезд и у нас с этой барышней непременно оказались разные места.
В вагоне она пристала к какому-то раскаченному парню, тот на заигрывания отвечал сухо, но, видимо, ничего против не имел, а может и на что-то рассчитывал. Меня это обстоятельство несколько успокоило, и я пошел искать свое место. Мое место, естественно, оказалось неподалеку от туалета, и моими соседями оказались бабки. И это меня, впрочем, мало беспокоило, ведь главное, что я догнал этот чертов поезд, и теперь доберусь до дома.
– - Сынок, -- сказала бабка, -- ты что, без еды?
– - Ага.
– - На вот, возьми, -- она протянула мне горячий, весь в масле пирожок с картошкой. Он выглядел и пах очень аппетитно -- соседство оказалось очень удачным.
В поездах хорошо делать две вещи -- пить и читать. Пить мне было не с кем, поэтому я открыл Достоевского. Бабки, как ни странно, меня не отвлекали, только дети. Их тут было полвагона. Видимо возвращались из пионерского лагеря. В кричащем плацкарте не выходило сконцентрироваться на стуке колес и медитировать в текст. Отвлекшись, я посмотрел в окно -- ничего особенного, мимо бежали зеленые деревья, да покосившиеся избы. И так всю дорогу. Я осмотрелся вокруг, на боковой полке лежала девушка в коротких шортах, ей, судя по всему, просто некуда было смотреть, поэтому она посмотрела на меня. Мы пересеклись взглядами, я почувствовал неловкость и снова уткнулся в книгу.
Вскоре дети утихли, видимо воспитатель объявил тихий час, и я окончательно погрузился в мрачные душевные гущи классика. Даже и не заметил как уснул. Проснулся от шевеления попутчиков, все занимали очередь в туалет, стояли в проходе с полотенцами накинутыми на плечи и щетками в зубах и негромко, хоть и с навязчивостью будильника, выясняли кто за кем следует на утренние процедуры.
Оторвав голову от подушки, я опять встретился взглядом с девушкой в коротких шортах. Мне начинали нравиться её голубые глаза. "Что это?
– - думал я, -- интерес? Любопытство?"
Я не торопился вставать, ждал пока толпа у уборной рассосется. Таким людям просто необходимо постоять в очереди, они без этого не могут, привыкшие набиваться в метро, автобусы и пробки, чтобы успеть на работу, они по инерции создавали столпотворение даже в то время, когда и спешить никуда не надо.
Бабки уже скатывали свои кровати с нижних полок, когда я, освежившись, вернулся к Достоевскому. Я уже хотел подняться наверх, к себе, когда моя возрастная соседка снизу сказала:
– - Что ж, ты сынок, не лезь туда, я подвинусь, мешать не буду.
Это было очень кстати, пока она уплетала свои яйца за столом, подошла проводница, я сказал чаю и вафли и погрузился в книгу. Однако длительного и дельного чтения снова не вышло -- проснулись дети. Не в силах сосредоточиться, я стал глядеть по сторонам. Девушка с большими глазами завтракала с соседом за соседним столом. Вряд ли он ей нравился -- сухой, с нездоровым лицом, он пытался шутить. Он проявлял к ней видимый со стороны интерес, а она, в свою очередь, такую же видимую отстраненность. Я понимал, что если сейчас сделаю усилие над собой и познакомлюсь, то уделаю этого бедолагу в два счета.