Мифы Первой мировой
Шрифт:
Для пулеметов доля заграничных поставок была еще выше — 61 % (27 476 отечественных против 42 318), при этом на 1 января 1917 г. потребность в пулеметах была покрыта лишь на 12 %.
В 3–дм пушках ситуация спасала престиж отечественной промышленности — 94 % орудий были своими (12 715 против 586 штук), но на 1917 г. поставки покрывали лишь около пятой части потребностей (3538 штук из требуемых 14 620), больших, чем все производство за время войны. 4/5 легких гаубиц (1694 и 400) были отечественного производства, но опять-таки при потребности в 2300 орудий смогли поставить только 435.
Уже в тяжелой полевой артиллерии снова появлялась существенная зависимость от союзников в половину общего парка (455/451), а поставки удовлетворяли потребности всего лишь на 2/3 (560 орудий из 900). Еще хуже
Специализированная зенитная артиллерия на огромном фронте присутствовала в поистине гомеопатических дозах — 20 и 36 орудий соответственно (зарубежных 2/3), при потребности в 1052. Не говоря уже о приборах для зенитной стрельбы. По Кириллову–Губецкому, общее количество специальных зенитных орудий к концу войны составляло (округленно): в Германии — 2600 (по данным Луиса Брауна — 2900, включая 88–мм орудия), во Франции — 900, в Италии — 600, в России — 120.
Траншейная артиллерия на 92 % (17 399 против 1580) состояла из отечественных пушек, но при потребности 18 376 орудий — поставлено 2297 штук.
Казалось бы, отечественная промышленность обеспечивала 90—95 % поставок наиболее массовой — трехдюймовой и траншейной артиллерии, но при этом Ставка лишь в 1917 г. наметила довести артиллерийское вооружение до того уровня, на котором германская армия находилась уже в самом начале войны. То есть изменившиеся потребности фронта требовали гораздо больше.
Производство внутри России составляло 60 % патронов и 75 % снарядов от общего поставок, но при этом до 62 % пороха (3,2 из 5,2 млн пудов, заготовленных для российской армии в 1914—1917 гг.) было ввезено из-за границы, преимущественно от американской фирмы «Дюпон». Не считая пороха, полученного в виде полных выстрелов и патронов. Для сравнения — «Дюпон» начал постройку с нуля пироксилинового завода в октябре 1914 г. В мае 1915 г., т. е. через 6—7 месяцев, завод уже выпускал пироксилин. В августе выпуск пироксилина достиг 224 т в день, а весной 1916 г. 448 т. Ни один из русских заводов в 1916 г., в период наибольшего напряжения, не давал более 16—18 т пироксилина в сутки. Германия, в 1913 г. выпустившая 74 000 т взрывчатых веществ, за время войны произвела только бездымного пороха свыше 350 000 т.
Производство авиационных моторов в мирное время в России отсутствовало, если не считать отделений завода Гнома в Москве и Риге, дававших не более 5 двигателей в месяц. Формально Россия располагала 263 аэропланами и 46 аэростатами против 232 и 16 германских или 272 английских. Но к моменту объявления войны материальная часть во многих отрядах была совершенно изношена, и отряды выступили на войну с самолетами, пролетавшими два года.
Производительность двух русских заводов авиационных моторов составляла в 1915 г. всего лишь до 30 моторов (а то и 10—15) в месяц. И только в 1916 г. производство моторов было доведено до 50 штук в месяц. В первые годы войны заводам было заказано 1720 моторов, но к 1 мая 1916 г. ими было сдано военному ведомству только 472 мотора. В 1916 г. «Гном и Рон» до 1 ноября в связи с освоением нового типа двигателя выпустил только 40 моторов, «Сальмсон» выпускал в среднем 65 моторов в месяц, «Дека» с сентября — 10—15.
В 1915 г. русская армия получила с русских заводов, по разным данным, от 724 до 1305 самолетов (при заказе в 1472), в 1916 г. 1384—1870 самолетов, в 1917 г. — 1900. Всего за время войны, по данным И. И. Родионова — 5700, по данным Г. И. Шигалина — 3490. По данным П. Д. Дузя, уже к 5 октября 1914 г., т. е. через три месяца войны, из 99 самолетов, находящихся на вооружении пяти армий Юго–Западного фронта, было потеряно в результате
В то же время производство самолетов в Германии составило за войну, по данным Шигалина и Мартина ван Кревельда порядка 47 300—48 500 самолетов. Англия и Франция за время войны произвели еще больше, чем Германия — 48—58 000 и 52—68 000 самолетов соответственно. Согласно «Produire en masse des moteurs d’aviation, 1914—1918», за 11 месяцев 1918 г. французы произвели 23 669 самолетов и 44 563 двигателя. Всего за август 1914 г. — ноябрь 1918 г. было выпущено 92 386 авиамоторов, из которых 28 500 экспортировалось. Англичане за 9 месяцев 1918 г. выпустили 26 685 самолетов и 29 561 мотор за 10 месяцев, хотя перед войной магнето были практически монополией «Бош».
Италия, далеко не самая сильная промышленная держава, — 12 000—20 000 самолетов за войну, Австро–Венгрия — 5000. Даже США, вступившие в войну только в 1917 г., успели произвести до перемирия 13 800—15 000 самолетов и 28 500 моторов. Армия США в Европе получила 6472 самолета (из них 1440 были построены в США — на 45 эскадрилий). При этом в 1914 г. на заводах США было изготовлено всего… 11 моторов, в 1915 г. — 20, зато в 1916 г. — 134, в 1917 г. — 2431 и в 1918 г. — 34 241. За время военных действий американские летчики налетали 35 747 боевых часов, покрыв почти 6 млн (5 719 000) км, совершили 13 000 вылетов на воздушный бой, 6600 разведывательных и 215 бомбардировочных вылетов, во время которых было сброшено 125 т взрывчатых веществ. Винсент и Холл, ведущие инженеры в области моторостроения, 29 мая 1917 г. были фактически посажены под арест в отеле «Уиллард» в Вашингтоне до тех пор, пока они не изобретут требуемый двигатель. Всего через 5 дней они покинули отель, выдав законченные чертежи знаменитого мотора «Либерти» L-17 («Свобода»), использовавшегося на множестве самолетов и танков.
Отставание в воздушной технике все сильнее сказывалось на ходе боевых действий. Уже в 1914 г. Военным министерством отмечалось, что « для наших легких аэропланов непосильно производство глубоких разведок», поэтому заказывались более грузоподъемные «Вуазены», моторы для которых должны были поступать из Франции (хотя случаи удачной разведки отмечались). Тогда как немцы успешно и оперативно отслеживали передвижения русских войск (а также отступление бельгийцев к Антверпену и охват армии Клука на Марне), бомбой с аэроплана был уничтожен автомобиль генерала Самсонова, были случаи восстановления связи с «потерявшимися» частями. Весной 1915 г, «походные движения совершались не иначе как под покровом ночной темноты, так как воздушная разведка немцев с каждым днем все усиливалась. Не было, кажется, минуты, чтобы над нашим расположением не крутился хотя бы один немецкий аэроплан». Воздушная разведка немцев первой установила отход войск Карпатского фронта в Горлицком прорыве, в середине июля был отмечен случай сброса бомб на место, ще за несколько часов до того располагался штаб главнокомандующего. В Рижском авиаотряде из 29 разведок за 15 дней августа 1915 г. из-за плохой работы авиамоторов и тяжелых погодных условий было выполнено только 2.
Как писал военный летчик Бардовский, « особенно резко это господство проявилось летом 1916 года на Луцком направлении, после Брусиловского наступления, где подавляющее господство противника в воздухе было уже около двух месяцев на огромном участке фронта с центром в городе Луцке, когда противник закрыл почти полностью доступ к себе, тогда как он сам раздвинул свои полеты до линии Сарны—Ровно—Кременец. В это время только в одном Ковеле у противника было около 75 самолетов — в начале августа 1916 года, — согласно нашей воздушной фотографии… Было выбрано по одному из лучших отрядов с каждого из трех фронтов — от Балтийского моря до румынской границы… Вооружение этих отрядов состояло из двухместных самолетов, «Моран–Сольнье» по преимуществу, частью — «Спад» с наблюдателем впереди мотора, и был даже один «Депердюссен» (какая старина!). Был единственный «Ньюпор» у ротмистра Казакова, каковой самолет и мог только относительно почитаться истребителем при нашей технической бедности». И это для лучших летчиков.