Мифы Первой мировой

Белаш Евгений Юрьевич

Благодаря хорошо разведанной системе обороны, подготовленному артиллерийскому огню, надежной связи и штурмовой тактике с 4 по 7 июня удалось быстро прорвать австрийский фронт, продвинувшись на направлении главного удара за 13 дней на 75 км. Например, батареи «железной» дивизии Деникина выпустили за 36 часов почти 28 000 снарядов. Хотя по сравнению с расходом снарядов на Западном фронте, где на участке прорыва выбрасывались сотни тысяч, а в 1917 г. — миллионы снарядов, эта цифра была невелика, тем не менее, по словам Деникина, « первый раз наша артилле­рия получила возможность выполнить основательно ту задачу, которая до тех пор достигалась ценою лишней крови». Одна из батарей ударной группы при прорыве укрепленной полосы у деревни Сопанов за два дня боя, 22 и 23 мая, выпустила свыше 3000 снарядов, или по 250 на пушку в день боя. По расчетам Базаревского, 4 июня в 9–й армии было израсходовано для легких и горных орудий около 190—194 снарядов

на пушку (в 11–м корпусе свыше 500 снарядов на пушку), 283 на 107–мм пушку, по 404 на легкую и 175 на тяжелую гаубицу (в 11–м корпусе по 220), по 187 на тяжелую осадную пушку.

Но в том же году в битве на Сомме немцы в среднем за операцию для всей артил­лерии расходовали около 350 снарядов на легкую пушку в сутки, французы — 283, в отдельные дни — до 600. Тогда как в русской армии боеприпасов для такого расхода хватало лишь в единичных случаях, как и весной 1915 г., и уже 25 мая на соседнем участке « операция артиллерии была недопустимо ограничена боевыми припасами». Если в Брусиловском прорыве на дивизию приходилось от 2,5 до 5 км фронта, то на Сомме — 1 км. Если средняя плотность артиллерии на 1 км фронта составляла от 7 до 14 легких и от 2 до 6 тяжелых, то на Сомме — 30 легких и 43 тяжелых соответ­ственно. Т. е. французы и англичане могли позволить себе большую роскошь артил­лерийской под держки, особенно тяжелыми орудиями, чем русские войска.

8–я армия в период с 23 по 25 мая взяла в плен 922 офицера, 43 625 солдат и захватила 66 орудий, 150 пулеметов, 21 миномет, много винтовок, патронов, целые склады снарядов и другого военного имущества. Австрийские войска в панике отсту­пали. Но и русские войска понесли большой урон — потери 8–й армии за первые три дня наступления достигли 33 500 человек, 9–я армия потеряла за первый день про­рыва более 10 000 человек (с 4 по 13 июня отдельные дивизии потеряли от 40 до 70 %), 7–я за первую неделю — 20 000, 11–я также за первую неделю — 22 000 человек.

Однако не везде австрийская оборона была прорвана быстро. Так, на участке XXXII корпуса 8–й армии артиллерия из-за нехватки тяжелых орудий и боеприпасов, плюс плохая корректировка с воздуха, не смогла подавить бетонированные укрепле­ния. Ночной 10–часовой перерыв в артподготовке привел к тому, что австрийцы оправились от шока и восстановили часть заграждений. Против проходов были вы­ставлены пулеметы, огнеметы и траншейные орудия, которые затем были пущены в ход по штурмующей пехоте. В результате пехота имела большие потери и смогла про­двинуться только благодаря прорыву севернее, у Луцка, и действиям 6–го финляндского полка Свечина. Командование не сумело своевременно вести конницу в прорыв, хотя командир 12–й кавдивизии Маннергейм сам просил Свечина открыть ему проход через проволоку, но Свечин, не имея приказа, отказал. Пулеметно–автомобильные взводы стояли за пассивными участками. Кроме того, австрийцы даже в отступлении сохраняли большую часть артиллерии.

Но 10 июня многообещающий набег конного корпуса на Ковель был отменен, его ко­мандующий генерал Гилленшмит оправдывался силой противника и наличием у него тя­желой артиллерии. Возможно, повлияли потери конных полков, а также болотистый характер местности.

16 июня было принято решение продолжать наступать на Ковель и Брест, одновре­менно генерал Линзинген уже собранными вокруг Ковеля войсками нанес контрудар по наступавшей 8–й русской армии, и в тот же день было окончательно прекращено на­ступление в Южном Тироле. Австрийцы получили возможность избежать полного раз­грома, а «Ковельская дыра» постепенно затыкалась перебрасываемыми немецкими вой­сками. Теперь главную оборону перенесли во вторую линию окопов, расположенную не ближе 150—200 шагов от первой, с хорошей маскировкой.

Русские войска на Западном фронте в районе Барановичей, где намечался вспомо­гательный удар, имели тройное превосходство в живой силе (8 полков против трех), двойное — в артиллерии (74 легких пушки, 16 гаубиц и 35 тяжелых против 36 легких пушек и 24 тяжелых). Гренадерский корпус должен был помешать перебросить немец­кие части на прорванный австрийский фронт.

13 июня в 5 часов утра началась артиллерийская подготовка с тщательным кор­ректированием. После почти 12–часового артобстрела гренадерский корпус перешел в атаку, но овладел лишь частью передовых германских позиций, причем передовые ча­сти попали под огонь своей же артиллерии. Доходило до схваток ручными гранатами. В дальнейшем, до семи раз повторяя атаки, корпус овладел частично и главной гер­манской позицией, но под контратаками и сильным огнем с флангов отошел в исход­ное положение, потеряв до 700 человек убитыми, ранеными и пленными. Не помогло даже появление бронированных автомобилей с пулеметами. Потери германцев состави­ли до 3000 человек, из них до 100 человек пленными. По результатам боев русское командование отложило главный удар на две недели и изменило его направление на Барановичи. Вся прежняя подготовка, по выражению Оберюхтина, « пошла прахом», а на новом месте в большой спешке удалось подготовиться лишь в общих

чертах. При этом немцы опять-таки заранее знали о деталях наступления благодаря перебежчикам, пленным и авиаразведке.

К 20 июня на Юго–Западном фронте начал ощущаться недостаток не только орудий­ных, но и ружейных патронов, из пополнений приходила одна–две пятых от запраши­ваемого. 20 июня атаки Воронежского полка восемью волнами остановили всего лишь два немецких пулемета в бетонированных капонирах, которые артиллерия так и не смогла уничтожить. В полку осталось лишь 25 % офицеров, « раненых вытаскивали всю ночь. Убитых попросту не могли подобрать». То же повторится на следующий день с Тамбовским полком.

7 июля 404–й полк за короткое время потерял 2100 солдат и 32 офицера, вклю­чая командира полка, 101–я дивизия с 22 мая по 15 июля за 9 боев потеряла более 20 000 человек, несколько составов офицеров, двух командиров полков и начальника штаба дивизии.

2 июля началась пристрелка русской артиллерии на Западном фронте, а 3 июля части 4–й армии, пользуясь предрассветной темнотой и туманом, перешли в атаку под Барановичами и к 4 часам утра заняли первую и частично вторую линии окопов, захватив пленных. Однако немцам, перебросив войска с других участков, удалось остановить продвижение русских, а местами даже возвратить утерянные про­странство. Резервы подходили слишком медленно и расстреливались еще до прихода в боевую линию, дальнейшие атаки проводились разрозненно, встречаясь с упорными контратаками, и продвижения не принесли, а дождь затопил окопы. Сильная артилле­рия и пулеметы, оставшиеся неподавленными, и частные контратаки помогали против­нику удерживать фронт 9 пехотными дивизиями против 23 русских, т. е. в 2,5 раза меньшими силами. Русские войска за 9 дней боев в 5 атаках захватили три небольших участка, при этом потеряли до 30 000 убитыми, 47 000 ранеными и до 3000 пленными. Австро–германцы потеряли 8000 убитыми, 13 000 ранеными и до 4000 пленными. Атаки Западного фронта у Сморгони и Вишнева, Северного фронта у Митавы также были отбиты. Причинами неудачи Эвертом считались недостаток настойчивости начальствующих лиц в достижении цели, слабая связь между ними и чрезмерное удаление резервов. Командующий 4–й армией также отмечал отсутствие хорошо оборудованных плацдармов, малое количество снарядов и неподготовленность поздно прибывшей тяжелой артиллерии к выполнению предстоящих ей задач.

С 27 по 29 июля повторялись частные атаки Западного фронта, но войска снова и снова попадали под перекрестный огонь и несли потери, в лучшем случае захватывая лишь несколько окопов. А немцы, используя полученный опыт, создавали подвижные группы артиллерии и контратаками восстанавливали положение. В целом в трех на­ступлениях на Западном фронте русские войска потеряли до 120 000 человек убиты­ми, ранеными и пленными, из них до 50 000 человек убитыми. Несмотря на доведение плотностей наступающих войск на ударных направлениях до 4000—5000 человек, 19 пулеметов и 11 орудий на 1 км, не был достигнут даже тактический прорыв обороны. Австро–германцы потеряли до 40 000 человек, из них до 20 000 убитыми, при этом смогли выделить часть сил на помощь южнее.

Было решено перебросить резервы на Юго–Западный фронт, чтобы попытаться раз­вить его успех. Но теперь уже войска действовали без тщательной подготовки — по словам самого Брусилова, разведка не всегда велась, часто отсутствовала связь между пехотой и артиллерией, при громадном расходе снарядов (до 1700 снарядов в день на батарею, по мемуарам Адамовича) задачи артиллерии ставились неправильно, в результате она не всегда справлялась даже с полевыми окопами. Гвардейский кор­пус на участке атаки в 4 версты имел всего 96 орудий, из них 72 легких. Луцкое шоссе, по которому планировалось наступать к Ковелю, пересекала река Стоход, имеющая « в этом месте бесчисленное рукавов и разветвлений, и образует сеть непроходимых болот, совершенно засасывающих человека. Доступ к деревне Свидники, на которую предполагалось направить главный удар Гвардии, был возможен на фронте не более десяти рот». Попытки внезапных ночных атак не были подготовлены, в результате атакующие батальоны теряли до половины солдат и 2/3 офицеров. Атаки часто не доводились до конца под предлогом больших потерь, хотя их повторение стоило гораздо больше, не было достаточного взаимодействия частей и концентрации сил. Поэтому австро–германцы имели возможность свободно маневрировать сравнительно слабыми резервами: ударные полки и дивизии собирались на узловых станциях и направлялись туда, где был наиболее серьезный натиск, а затем или выводились назад, или сменялись другими соединениями. Так оттачивалась тактика «пожарных команд», широко применявшаяся уже во Вторую мировую войну. Немцы еще до начала наступления воздействовали на тылы и штабы авиацией, а на фронтовые позиции — тяжелой артиллерией, « вся местность, лежащая между передовыми линиями и резервными частями, представляла из себя сплошное болото». Во время атак огонь артиллерии по тылам и ходам сообщения задерживал подход резервов, и так вынужденных идти иногда выше колена в грязи. Даже питьевой воды не хватало.