Милая Шарлотта
Шрифт:
– Достаточно давно, Чарли, - целуя ее руку, отозвался барон.
– А разговор действительно был глупый.
Шарлотта затихла, не зная, как реагировать: супруг был так скуп на эмоции, что никогда невозможно понять, шутить он, говорит серьезно или вообще мыслями в данный момент далеко.
Барон, тем временем, медленно подошел к Госкару, давно уже поднявшемуся из-за стола и почтительно кланяющемуся. Шарлотта наблюдала за мужем со спины и многое бы дала, чтобы увидеть, как смотрит он на Оливье. Как бы не вышло неладного из-за этого их фривольного разговора.
Судя
Ей-Богу, Шарлотта заметила, как Госкар моргнул в этот момент - ей и самой показалось, что барон вот-вот его ударит.
Оба мужчины уже дружески пожимали руки, а притихшая Шарлотта твердила про себя как молитву:
«Быть сдержанной и не молоть чепухи. Никогда больше…»
Барон привез супруге гору подарков: с десяток изысканных вееров, тончайшие чулки и панталоны, пару корсетов и целый сундук с лучшими шелками - на платья. Все это слуги сразу отнесли в гардеробную, а юной баронессе даже не особенно любопытно было посмотреть на ткани - ей не успевали шить платья из этих шелков, и все они были один другого красивее.
Чуть позже барон лично преподнес ей еще один гостинец - гарнитур из любимых Шарлоттой изумрудов. Камни тоже не вызвали у баронессы особенной радости: хоть, кажется, они и были дороже всех остальных ее изумрудов, но, право, мало чем отличались от прежних. Просто очередной набор украшений.
Баронесса примеряла камни одна.
Быть может, если бы рядом сидела Брижит, было бы веселее, но горничная, верно, уже собиралась в дорогу. Досадно, что они расстаются так плохо.
Минуту спустя, юная баронесса стучала в дверь комнаты своей горничной. Та не открывала. Забеспокоившись, не случилось ли чего, Шарлотта сама толкнула дверь - оглядела комнату, но та была пуста. Сундук с одеждой, сменный накрахмаленный фартук, сапоги Жана - все стояло на своих местах как обычно.
Еще через пять минут, найдя горничную в гостиной на втором этаже, самозабвенно чистящую подсвечник, Шарлотта не могла не изумится:
– Ты почему не собираешься? И зачем залезла на стул - не дай Бог оступишься. Брижит!
Потом только разглядела, что у той огромный красный нос и заплаканное личико.
– Я никуда не еду, - заявила та твердо, глядя в сторону.
Шарлотта подбежала к ней и помогла спуститься на пол:
– Почему это? Неужели из-за… моих капризов?
– Я ваша горничная и компаньонка, я не должна уезжать, зная, что вам будет плохо. Я уже все объяснила Жану, не волнуйтесь.
– Брижит… - комок снова подкатывал к горлу, - мне действительно будет очень плохо без тебя. И я так надеялась, что увижу твоего малыша, стану его крестной, но… еще больше я хочу, чтобы твой ребенок рос не в этом ужасном городе, в нашем замке. И чтобы он бегал по нашим полям, которые словно ковром покрыты маргаритками, и чтобы летом купался в речке на том пляже… - Шарлотта говорила и не замечала,
– Ты помнишь этот пляж?
– Ну, конечно, помню!
– Брижит всхлипывала, уже не скрываясь, а потом бросилась в объятия Шарлотты.
– Я тоже очень-очень этого хочу! А еще я хочу, чтобы и ваш ребенок тоже…
– Я знаю, знаю… - не дала ей договорить Шарлотта, потому что слышать это было слишком тяжело. Она ведь прекрасно знала, что барон де Виньи никогда не допустит, чтобы его ребенок и наследник попал каким-то образом в такое неухоженное место, как Шато-д‘Эффель и, тем более, играл с крестьянскими детьми.
Еще раз всхлипнув, Шарлотта высвободилась из объятий подруги и подала той ларец, принесенный с собой.
– Что это?
– Это твоей девочке. Можешь и сама это носить, но знай, что это ее приданое.
Брижит приоткрыла ларец - тот самый, который только что подарил барон, и ахнула:
– Что вы! Я не могу… И, потом, если мы повезем это с собой на нас непременно нападут разбойники!
– Ну да!
– фыркнула Шарлотта.
– Ведь горничные только и делают, что возят с собой изумруды. Упакуй получше, да никому не говори, что везешь. И лакеев наших возьми с собой: Пьера - он давно домой просился, и Анри - он барону чем-то не угодил, тот обещался его выгнать. Почтовую карету я вам сама оплачу, а то выберет рухлядь какую-нибудь.
– Так вы меня отпускаете?
– уточнила Брижит.
Шарлотта посмотрела на нее с укоризной:
– Отпускаю. При условии, что, если родится девочка, ты назовешь ее Шарлоттой.
– Хорошо!
– с готовностью кивнула та.
– Я пошутила, - улыбнулась Шарлотта.
– Я тоже, - хихикнула горничная.
– Мы с Жаном давно решили, что назовем ее Сильвией. Но зато, если родится мальчик, то его я точно назову…
Она осеклась на полуслове и с опаской посмотрела на госпожу.
– Как угодно, только не Шарль!
– закончила за нее Шарлотта, и обе они расхохотались.
Глава 36. ПРИГЛАШЕНИЕ
За обедом барон и Госкар не замолкали ни на минуту, обсуждая в тысячный раз, будет ли очередная война с Испанией или нет. Шарлотта ко второму блюду и не стеснялась уже показывать, насколько ей скучно. Ей-Богу, глупее разговоров она не слышала: это как если бы она с Брижит спорила, какой ворот платьев будет популярен в следующем сезоне - будто бы эти споры повлияли как-то на мнение маркизы де Монтеспан, нынешней законодательницы мод. Вот и с войной то же самое.
Дождавшись, когда мужчины хоть на мгновение умолкнут, вероятно, чтобы отдышаться, она набралась смелости:
– Макс, - обратилась она к мужу как бы невзначай, - Брижит, моя горничная, сегодня просила позволения уехать в Шато-д’Эффель.
Тот все еще мыслями был в беседе с Оливье, так что посмотрел на нее рассеянно, верно, пытаясь найти связь между судьбами Франции и какой-то горничной.
– И?
– раздраженно спросил он.
– В чем проблема, вы не можете найти другую горничную?