Милочка Мэгги
Шрифт:
Рыжий Верзила остановился, чтобы смахнуть набежавшую слезу и умоляюще взглянуть на жену.
– Тимми, милый, прочитай его сам, а мне потом расскажешь.
Тимми пробормотал себе под нос еще несколько строк и внезапно испустил звериный рык и выпрямился, все еще стоя в лохани во весь рост.
– В чем дело? – закричала Лотти. – Милый, что случилось?
– Подонок! – проревел Тимоти. – Грязный подонок! – Он вышел из лохани и принялся расхаживать взад-вперед по гостиной, а Лотти забегала следом за ним с полотенцем в руках.
– Ах, сестренка! Сестренка моя, –
Лотти пыталась успокоить мужа.
– Тимми, дорогой, мы все когда-нибудь умрем.
– Она не умерла. Но уж лучше бы умерла.
– Как так, милый?
– Потому что подонок по имени… – Тимоти сверился с письмом, – П.Д. Мур, эсквайр, опозорил ее имя и теперь отказывается на ней жениться, – он несколько раз громко всхлипнул.
– Присядь, – уговаривала Лотти, – я вытру тебе ноги, они у тебя, бедные, совсем устали.
Лотти опустилась перед мужем на колени и насухо промокнула его сморщенные от воды ноги. Тимоти рыдал, пока жена не закончила с полотенцем. Потом сжал руку в кулак и потряс им под потолком:
– Я поеду в Ирландию и с Божьей помощью все кишки ему выпущу.
Глава третья
В таверне было полно дыма, людей и пахло теплым разлитым пивом. Скрипка Малыша Рори надрывалась вовсю, и Пэтси Денни отплясывал джигу что было мочи. Был шумный субботний вечер. Дверь распахнулась, и в таверну вошел высокий рыжеволосый незнакомец. Впрочем, рыжеволосым его назвать можно было весьма условно, потому что он был почти полностью лыс, но на месте выпавших волос кожа отливала ржавчиной. Толпа любителей эля у барной стойки расступилась, чтобы пропустить его, и снова сомкнулась у него за спиной, словно впитав его в себя.
Малыш Рори увидел вошедшего, и ирландская интуиция подсказала ему, что то был старший брат Мэгги Роуз, который приехал прямиком из Бруклина выпустить кишки Патрику Деннису. Он так перепугался, что даже не подумал предупредить Пэтси. Ноты «Ирландской прачки» улетучились у него из памяти, а пальцы примерзли к струнам. Отчаянно заметавшийся смычок заело на высокой пронзительной ноте. Пэтси подумал, что мелодия заканчивается, и неистово подскочил в воздух, где он обычно щелкал каблуками друг о друга в завершение танца.
– Я еще никогда так высоко не прыгал! – крикнул он своему другу, поднимаясь ввысь.
Прыжок Пэтси и вправду был невероятным. Он взлетал все выше и выше, практически не оттолкнувшись ногами, и завис в воздухе. На секунду он ощутил себя крылатым ангелом, а потом озадачился, почему это штаны вдруг стали ему тесны. И тогда он понял.
Тимоти (Рыжий Верзила) Шон выскользнул из толпы у барной стойки и в ту же секунду, как Пэтси подпрыгнул в воздух, с ловкостью акробата схватил его одной рукой за промежность, а другой – за шиворот, придав его прыжку дополнительное ускорение. Как Берти-метельщик, которому случилось при этом присутствовать, позже написал в письме клиенту-сплетнику: «Вся веселость прекратила быть, и воцарилось молчание».
Рыжий Верзила держал Пэтси в воздухе и тряс, словно тряпичную куклу. Всю дорогу в каюте
– Грязное ничтожество! – заявил он во всеуслышание. – Я покажу тебе, как разбивать единственное сердце моей единственной матери и… (тут он пару раз тряхнул Пэтси) позорить имя моей меньшой сестры. Мартышка цирковая! Тварь болотная!
– Что значит «тварь болотная»? – выдохнул Пэтси, испуганный, но оскорбленный. – Да я в жизни торфа не резал.
Наконец Рыжий Верзила опустил Пэтси наземь и отвесил ему несколько знатных тумаков. Закончив, он швырнул его к выходу и отряхнул руки.
– И не забудь, женишок, запас у меня всегда найдется.
Патрик Деннис, пятясь, вышел из таверны. Он не хотел испытывать судьбу и получить пинок под зад.
На следующий день, в воскресенье, Пэтси, напуганный и пристыженный, вместе с матерью отправился к мессе. Там он увидел свою возлюбленную, зажатую между самодовольно улыбавшейся матерью и здоровяком-братом. Пэтси уперся взглядом в широкую спину Рыжего Верзилы, и ему стало дурно.
Отец Кроули спустился с алтаря и встал сбоку перед оградой, чтобы зачитать накопившиеся за неделю оглашения. Пэтси пропускал монотонные перекаты его голоса мимо ушей, но тут, словно в кошмаре, от которого нельзя было проснуться, он услышал звук своего имени.
– …еженедельное собрание женской общины. – Священник прокашлялся. – Брак между Маргарет Роуз Шон и Патриком Деннисом Муром – первое оглашение. Требуются ваши молитвы за упокой души…
Лиззи Мур хрипло вскрикнула, словно дикий гусь, сигналящий стае заходить на посадку. По церкви прокатился громкий вздох, и прихожане все как один уставились на Пэтси с матерью. Рыжий Верзила обернулся и одарил Пэтси победной улыбкой. Его губы беззвучно повторили: «Запас у меня всегда найдется».
Пэтси попался и прекрасно это понимал. «Я в ловушке, – стенал он про себя. – И как этот ловкач ухитрился вставить мое имя в список, будто я уже над собой не властен? Все! Через две недели буду навсегда женат».
Мать Пэтси тихо всхлипывала в подол нижней юбки. «Утаил от меня, ишь. Мой сын – лжец. Пошел с девкой к священнику и повинился. А Верзилу Тимми послали, чтобы он был ей заместо отца на венчании, отца-то у нее нет. Ох, пошто сын мой так со мной поступил, ведь последний же он у меня, а как страдала я, рожая его на свет Божий, голова-то у него была, что кочан капусты».
Мать рыдала, а Пэтси было стыдно. Во время последней молитвы он ушел из церкви. Когда он встал, Мэгги Роуз, стоя на коленях, обернулась и почти поддалась порыву последовать за ним, но Рыжий Верзила вернул ее на место.
Пэтси чувствовал себя одиноким и униженным. Он был уверен, что вся деревня уже знает, что брат его возлюбленной надрал ему задницу. Еще до вечера вся деревня узнает, как именно Рыжий Верзила ухитрился заставить священника сделать оглашение, и он, Пэтси Денни, станет посмешищем всего графства.