Милосердие
Шрифт:
Мир обрёл краски. Она словно выбралась из сумрака и оглянулась уже по-настоящему.
— У вас очень красивый дом миссис Забини, — восхищённо сказала Гермиона прекраснейшему видению — матери Блейза. Это была средних лет женщина с гладкой оливковой кожей и чёрными глубокими глазами под пушистыми тонкими бровками. Она чуть наклонила голову в знак благодарности и снова пригубила вино из хрустального бокала.
— Его реконструировал мой четвёртый почивший муж Дон Линкольн. Великолепный был архитектор.
Гермиона мельком взглянула на Блейза, который только пожал плечами. Женщина
Дом же действительно был прекрасным образцом постмодернизма ни в пример стоящим вокруг ветхим зданиям. Гермиона завела вежливый разговор об архитектуре и искусстве. Это отвлекало от тягостных дум и давало возможность впервые за долгое время пообщаться с весьма осведомлённым в этой области собеседником.
Пока женщины вели неспешный разговор, парни, извинившись, встали из-за стола и, препираясь, вышли из столовой, доказывая другу другу истину, о какой-то книге или картине. Гермиона не поняла. Ещё некоторое время она смотрела странной парочке вслед. Короткий, лёгкий жест Дина, который чуть коснулся пальцем щеки Блейза, сказал ей больше чем все размышления об этих двоих за последние пару месяцев.
Наверное, Гермиона долго сидела с обомлевшим выражением лица, потому что мать Блейза вдруг рассмеялась. Это был очень приятный смех, напомнивший птичье пение. Нежный, ненавязчивый. Он завораживал. Неудивительно, что эта сирена смогла завлечь в свою пучину так много мужчин, которые правда по неизвестной причине погибали спустя несколько лет брака.
Она грациозно поднялась, демонстрируя Гермионе лёгкое чёрное кимоно с красным драконом по всей длине, и, взяв пару бокалов с вином, подсела ближе. Одеяние напомнило Гермионе Чанг и отношения, которые её связывали с Гарри. Ей вдруг стало интересно, встречается ли ещё с ней Рон. Последний месяц она почти не поднимала головы от книг и пергаментов, мало интересуясь личной жизнью друзей, да и своей в том числе.
— Вы не знали, что мальчики подвержены буре чувств по отношению к другу другу? — спросила миссис Забини.
— Не в таком качестве. Если мы с вами говорим об одном и том же? — сдавленно сказала Гермиона, осторожно принимая бокал вина у женщины. Не отравлено ли?
— Наверняка. Это у них семейное. Его отец тоже любил потайные ходы.
Увидев, как Гермиона при этом покраснела, миссис Забини снова не удержалась от смешка.
— Не смущайтесь.
— Стараюсь, — блуждая глазами, проговорила Гермиона, стесняясь смотреть в пугающе красивые глаза.
— Я лишь желаю сыну счастья. К тому же, обычно это долго не длится, — пояснила хозяйка. Она вдруг внимательно посмотрела на Гермиону, рассматривая покрасневшие щёки, распущенные волосы обыкновенный синий блейзер и шерстяную юбку. — А вы, значит, охмурили самого Поттера, Гермиона?
Такой переход на имена немного испугал, но взяв себя в руки, Гермиона приподняла уголок губ, думая о том, кто ещё кого «охмурял».
— Я бы не назвала это так, — сказала она.
— Как розу не назови, она всё равно останется розой. Что бы кто ни говорил, мужчины падки на
— То есть, — задохнулась от возмущения Гермиона, — в мирное время мой ум никому не был бы нужен?
— Не обижайтесь дорогая, я лишь полагаюсь на свой жизненный опыт. Мне порой приходилось играть крайнюю дурочку, чтобы привлечь внимание интересующего меня субъекта. Вам повезло. Вы так ловко заключили магическую помолвку. Она…
Сказать больше миссис Забини не успела. В комнате с тихим, но звучным хлопком показался домовик Луи. Он стоял, низко поклонившись в белом воротничке и подобии штанов, сильно напоминающих юбку.
— Сова принесла письмо, — сказал домовик, он распрямился и подошёл к Гермионе, протягивая конверт.
Гермиона нахмурилась, протянула руку, но не торопилась забрать бумагу из тонких пальцев домовика.
— Хотите, я открою? — предложила хозяйка.
— Нет, — взяла Гермиона конверт, после некоторого колебания. — Это же мне.
Она вскрыла дрожащими руками простую красную печать без символики и героев. Беспокойство, не покидающее её с Хогвартса, набирало обороты, и при чтении всколыхнулось с неведомой силой. Магия вокруг заискрилась. Домовик уже исчез, а миссис Забини встала за спиной, положив руку на хрупкое плечо Гермионы.
Дорогая Гермиона. С прискорбием хочу тебе сообщить, что твой Гарри, Гарри Поттер, изменил тебе с Луной Лавгуд. Он сделал ей ребёнка, о чём я узнала буквально вчера после твоего отъезда. Так как она чистокровная, он должен будет на ней жениться. Ты знала об этом? Если да, мне очень жаль. Если нет, очень жаль, что именно мне пришлось открыть тебе глаза на мужское непостоянство. Твоя подруга, навсегда, Чжоу Чанг.
Глава 37
Тишина казалась тяжёлой, давящей на мозг. Шрам пульсировал, а в голове словно стаи акромантулов метались мысли. Беспокойство, тягучее, неприятное. Оно наполняло всё тело и каждую убегавшую из головы мысль. Гермиона конечно была на первом месте. Как добрались? Что хотел сказать Дин? Как ведёт себя Блейз? На все эти вопросы у Гарри пока не было ответа, но он знал, что всё хорошо.
Лёжа в своей кровати, скрытый балдахином он не сводил взгляда с кольца на безымянном пальце правой руки. Оно было знаком верности любимой. В темноте его почти не было видно, лишь лёгкое почти незаметное мерцание, но оно подавало сигналы в сердце. Гермиона цела и невредима. Гарри только надеялся, что так будет и дальше, к тому же теперь есть возможность послать к ней Добби.
Домовик, хлопая огромными ушами и сияя круглыми глазами появился сегодня днём внезапно и очень кстати. Он помог оттащить к Снейпу оцепенелое тело Малфоя и рыдающую лже-Луну, как в последствии выяснилось Панси Паркинсон. У неё тоже обнаружилась метка, и за это Гарри возненавидел Волдеморта ещё сильнее. Каким же надо быть ублюдком, чтобы вмешивать в войну пусть хамоватых, но детей.