Милый Каин
Шрифт:
«Нет, так легко я не сдамся», — подумала Кораль и сама ужаснулась тому, что все это происходило с ней на самом деле.
Она испытывала даже что-то вроде азарта, стремясь найти то, чего лучше было бы не искать. Ее взгляд еще раз пробежал по всем шкафам и стеллажам и вдруг остановился на антресоли высокого модульного шкафа для книг и бумаг. Кораль придвинула к нему банкетку и открыла верхнюю дверцу. За ней, в самой глубине ящика, виднелась старая обувная коробка. Мать сняла с нее картонную крышку и с ужасом обнаружила то, что искала, — несколько пар детских трусиков. Кораль в страхе поняла, что некоторые
Кораль долго сидела на банкетке с обувной коробкой на коленях и детскими трусиками в руках. Встать и что-то сделать было выше ее сил. При этом больше всего на свете ей хотелось вскочить, забрать с собой детей, убежать из этого дома и спрятаться с ними в каком-нибудь укромном месте, где муж никогда не сможет разыскать их.
Примерно через полчаса домой вернулся Карлос. После работы ему пришлось заехать к врачу, известному нейрохирургу из больницы, имя которой дал Рамон-и-Кахаль. [20] Результаты обследования не оставляли сомнений. Диск между позвонками С3 и С4 был смещен, вследствие этого давил на спинномозговой канал, что, в свою очередь, отдавалось болью в плече и по всей руке.
20
Сантьяго Рамон-и-Кахаль (1852–1934) — испанский врач, физиолог; в 1906 г. стал лауреатом Нобелевской премии.
Со временем это смешение могло вызвать еще более серьезные осложнения в силу того, что ненормальное положение позвонков воздействовало на целый пучок крупных нервов, проходивших через эту зону. Врач почти в категорической форме настаивал на операции. Консультация затянулась дольше предполагаемого.
Нейрохирург подробнейше обрисовал Карлосу невеселые перспективы, связанные с его здоровьем, если тот не согласится на оперативное вмешательство с целью ликвидации последствий перенесенной травмы. При этом, судя по предположениям медика, операция должна была полностью избавить пациента от болевых синдромов.
Из врачебного кабинета Карлос вышел с назначением на операцию в руках. При этом он дрожал с ног до головы. Ему становилось плохо от одной мысли о том, что его загривок будут сверлить дрелью. В этом подавленном состоянии он вернулся домой, открыл дверь и с порога наткнулся на то, что просто добило его. Ему показалось, что операция уже началась, причем проводить ее решили без наркоза.
Этот удар нанес ему не кто-нибудь, а собственный сын.
— Эй, ты что делаешь? — воскликнул Карлос, поставил портфель на пол и с суровым видом шагнул в сторону Николаса.
Кораль по-прежнему сидела в кабинете с детским бельем в руках, тихонько плакала и вдруг услышала внизу, в гостиной, крик Нико. Он вывел ее из состояния унылой прострации. Так кричать сын мог только от сильной боли.
Мать стремительно сбежала вниз по лестнице. Вскоре Диана проснулась от крика и топота и выглянула из своей комнаты.
В гостиной Кораль Арсе увидела сына, лежащего на
Кораль подбежала к сыну, помогла ему встать на ноги, после этого резко обернулась к мужу и гневно спросила:
— Ты его ударил?
Карлос молча кивнул. Было похоже, что он уже жалел о том, что сделал. Муж хотел объяснить жене, почему так поступил, но она была в ярости, а потому не дала ему и рта раскрыть.
— Ты чудовище! Не хочу больше тебя видеть!
Мать отодвинула сына от отца так, словно само физическое соседство с Карлосом могло стать для ребенка причиной всяческих болезней и напастей.
В этот момент по лестнице спустилась Диана, босиком, в одной ночной рубашке.
Бледная, явно напуганная девочка тихонько спросила:
— Что случилось?
Кораль Арсе стоило огромных трудов хотя бы частично скрыть от малышки эмоции, обуревавшие ее в тот момент.
— Ничего, дочурка, просто мы уезжаем. Сегодня переночуем у бабушки с дедушкой.
Диана увидела отца, сидящего на стуле, закрыв лицо руками, и сразу погрустнела.
— Папа?.. — обратилась она к Карлосу, но не получила ответа.
Было похоже, что он действительно страшно переживал из-за того, что натворил.
Кораль быстро собрала самые нужные вещи. Ярость и отчаяние на какой-то момент вернули ей способность к действиям, внешне осмысленным и логичным. Впрочем, одежду она складывала в сумки и чемоданы как-то чересчур уж быстро, не слишком разбирала, что берет и зачем, многие вещи просто скомкала и даже не попыталась расправить их. Ее и детские комнаты остались после сборов в полном беспорядке.
Черный «фольксваген поло» взревел, вырулил из гаража и остановился перед калиткой, где Кораль уже ждали дети. Пока створка отъезжала в сторону, Кораль усадила сына и дочь в машину и села за руль. Как только ворота открылись достаточно широко, мать выехала на улицу. Она уже молча решила, что к родителям не поедет, а спрячется сама и укроет детей в другом месте, там, где Карлос не сможет их найти.
Он стоял в дверях и обреченно наблюдал, как уезжала от него жена, забравшая с собой детей. Он понимал, что сейчас не сможет помешать ей сделать это. Боль в основании черепа становилась все сильнее. У Карлоса потемнело в глазах. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.
Всю дорогу Кораль вела машину одной рукой, а во второй держала мобильник. Когда они приехали, Хулио уже ждал их у подъезда. Мужчина и женщина не задали друг другу никаких вопросов, лишь на мгновение обнялись так, словно и не расставались на долгие годы.
Хулио прикрыл глаза и ощутил запах волос Кораль. Он почувствовал, как она прижалась к нему. Ни один из них не смог бы сейчас ответить на вопрос, сколько продолжалось это прекрасное мгновение.
В квартире Хулио Омедаса было две комнаты для гостей. Брату и сестре отвели одну, а Кораль другую, ту, что находилась рядом со спальней хозяина дома. Пока мать распаковывала чемоданы, а Нико помогал ей разложить вещи хотя бы в каком-то подобии порядка, Диана бегала по всей квартире, исследуя каждый уголок нового для нее дома.