Минни
Шрифт:
Она чувствовала, как Люциус вздрагивает от удовольствия, когда её язык оглаживает венки, дразнит под головкой и ласкает нежную кожу, как его дыхание сбивается на хриплые стоны, и от этого промежность снова намокла. Захотелось снова почувствовать его в себе — такого горячего и потрясающе нежного.
Дышать стало тяжело, когда движения Люциуса участились, сделались резче, грубее. Разбухший член упирался в самое горло, и Гермионе казалось, она не выдержит.
— Мерлин… — его голос сорвался, став как будто выше. — Гермиона,
Пальцы Люциуса больно вцепились в волосы и дёрнули, насаживая глубже. Вонзившись ногтями в ягодицы, она из последних сил вобрала его в себя, и тёплая струя брызнула в гортань.
Прокашлявшись, Гермиона хотела обнять его, но Малфой опрокинул её на спину. Его дыхание всё ещё было тяжёлым, а руки дрожали. Она чувствовала, как его переполняют эмоции, но мужчина молчал.
Он развёл её ноги и устроился между ними, поглаживая тонкую чувствительную кожу. Его язык прошёлся по внутренней стороне бедра. Гермиона затрепетала и резко выдохнула.
— Люциус!
Он тут же прикусил место поцелуя, вырывая новый вскрик, и решительно приник к влажной промежности.
Гермиона не чувствовала ничего, кроме его дьявольски изобретательного языка, который ласкал и теребил губы, проникал внутрь и вылизывал клитор, нажимая на него снова и снова. Весь мир остался где-то далеко-далеко, и только здесь сосредоточилась точка неумолимого наслаждения.
Изнывая от сладострастия, она взмолилась:
— Хватит, пожалуйста… Хватит… О, я не могу больше!
— Мерлин… ты как ягодка там, — ответил ей дрожащий шёпот. — Не могу остановиться…
Девушка впивалась ногтями в простынь, чувствуя, что уже на грани безумия. И когда Люциус сжал губами клитор и вонзил в истекающее лоно сразу два пальца, в голове словно вспыхнул ослепительный свет, а тело выгнулось под натиском неистовой волны.
После третьего за час оргазма Гермиона, наконец, отключилась. Она спала в объятьях любимого мужчины. Ей было тепло.
Глава 13
Гермиона беспробудно проспала до самого вечера. С трудом разлепив глаза, она поднялась с постели и поплелась в душ. Одевшись и убрав волосы в косу, она снова присела на кровать. Голова кружилась. Болело всё тело, дрожали ноги. Но как же приятно было вспоминать руки и губы Люциуса! А его слова: «Я люблю тебя, Гермиона! Люблю!»…
Девушка думала, что ещё день, но увидев, как темнеет за окном, поспешила в столовую: её мучил зверский голод. С аппетитом, достойным Крэбба школьных времён, она съела и порцию ухи, и тарелку фетуччини, и пару ванильных булочек с чаем.
В гостиной она увидела Нарциссу. Та сидела в кресле у камина и взмахивала палочкой, подбрасывая ради развлечения поленья в огонь. Женщина отчаянно зевала, прикрывая рот наманикюренными пальчиками, и рассеянно теребила мочку уха, в которой раскачивалась рубиновая серёжка.
— Добрый
— Добрый вечер, Гермиона. Всё отлично. Как твоё настроение?
— Неплохо, благодарю вас! Нет… ужасно, конечно, — она судорожно вздохнула. — Гарри сообщил, что мои родители погибли…
— О, дорогая!
Нарцисса поднялась и слегка обняла её.
— Мне жаль, правда. Я могу что-нибудь сделать для тебя? Может быть, ты хочешь навестить их могилу?
— Она в Австралии, — тихо ответила Гермиона. — Поэтому было бы здорово освободить меня от клятвы…
Нарцисса вздохнула и отстранилась.
«Снежная королева», — вспомнила Гермиона прозвище, которое когда-то сама же ей и дала.
Приглядевшись, девушка в уютном полумраке с изумлением заметила, что губы миссис Малфой распухли, похоже, от поцелуев и ласк, взгляд рассеянный и мечтательный, а на дне глаз затаился шальной блеск. Но самое забавное, что она и сама сейчас так выглядела.
«Вот почему её так долго не было. Утешилась в объятьях мадам Левек!»
— Должно быть, мадам Левек привлекательная женщина? — не удержалась Гермиона.
Нарцисса не осталась в долгу. Она окинула девушку пристальным взглядом и вернулась в кресло.
— Я вижу, вы с Драко наконец нашли общий язык, — усмехнулась миссис Малфой, давая понять, что тоже правильно расценила вид Гермионы. — Драко всегда получает то, что хочет.
Девушка смутилась. Она поняла, что не может сказать Нарциссе, что провела ночь не с её сыном, а с мужем. Особенно теперь, когда знала, какую боль это причиняет. Очень хотелось узнать, когда вернулся Люциус и где он, но не давало покоя опасение, что Нарцисса спросит, при каких обстоятельствах мисс Грейнджер видела её мужа, а клятва не даст соврать. И это будет очень, очень некрасиво.
— Почему вы так и не заказали портрет вашего мужа? — краснея, спросила Гермиона.
— А тебе бы этого так хотелось? — женщина вздёрнула нос, и сразу стало ясно, откуда у её сына такая привычка. — Если помнишь, на родине нас забросали камнями, и я не знаю, кто из мастеров на Косой Аллее взялся бы сейчас за такую работу… А здесь он зачем? Выражать вечное недовольство моими предпочтениями?
Гермиона закусила губу.
— Я по поводу Драко… Вы должны поговорить с ним, миссис Малфой. Он… ведёт себя ужасно.
Женщина не отреагировала, продолжая задумчиво смотреть в трескучее пламя. Сквозь чугунную решётку на облицовку из светлого камня сыпались алые искры. Ветер взвыл в каминной трубе, унося прочь сизые клочья дыма.
— Чем ты его так зацепила, Гермиона? С первого курса я только и слышу от него «грязнокровка Грейнджер». Ну и Поттера он, конечно, частенько поминал.
Гермиона поморщилась, вспомнив железную хватку Драко.
— Понятия не имею. Он вечно доставал Гарри, обзывал меня, задирал нос…