Минус Лавриков. Книга блаженного созерцания
Шрифт:
Татьяна Сергеевна вскочила из–за стола.
— Что вы себе позволяете?! Мало ли кто с кем дружил? Вы что, намекаете?..
— Сядьте, — спокойным голосом попросила Маланина. — Вы бы на моем месте также рассмотрели все варианты, не так ли? Я, может быть, лично сама ничего плохого о нем не думаю. Его контакты с теневиками, его быстро возникшее богатство — на его совести. Вас это не касается.
Татьяна мучительно смотрела на гостью.
— Я о другом. Насколько известно, он до сих пор любит вас. Да
— Откуда вы знаете?!
Маланина печально улыбнулась, а Татьяна Сергеевна подумала: «Конечно же, Слава сам везде рассказывает. Хвастунишка. Боже, как все усложнятся!»
— Я не спрашиваю, любите ли вы Вячеслава Михайловича? Если бы любили, вы бы вышли за него замуж. Я задаю другой вопрос: а не он ли, дав деньги в долг, понял: вот подходящий момент, чтобы Михаил Иванович исчез? При связях Каргаполова…
— Этого не может быть… — побледнела Татьяна Сергеевна. — Идти на такой страшный грех. Все равно же со временем все тайное становится явным.
Маланина улыбнулась еще более печальной улыбкой.
— Как следователь, я бы должна была поблагодарить вас за веру в наши правоохранительные органы… но увы, моя дорогая…
— Я не про органы… — прошептала Татьяна Сергеевна. — Есть же… ну, не бог… но кто–то же есть… Нет, я не верю!
Маланина сменила лицо, глаза стали холодными, как градинки летом на огороде.
— Значит, защищаете. Заслоняете своим чистым имиджем. Тогда второй вопрос. Зачем вы это делаете, гражданка Лаврикова? И возникает единственный вывод: налицо ваш с ним сговор.
Татьяна Сергеевна вздрогнула, как от удара. Такие страшные обвинения она слышала только с экрана телевидения. В жизни никто никогда с ней так не разговаривал. Да как она смеет?!
— Уходите, — проговорила она пресекшимся голосом. — Я не желаю с вами больше разговаривать.
— Но вы понимаете, что вы, защищая его, топите сами себя.
— Уходите! Вячеслав Михайлович! — вставая простонала она. — Слава!..
Маланина также поднялась и некоторое время укоризненно смотрела на Лаврикову.
— Успокойтесь. Я ухожу. С Вячеславом Михайловичем мы поговорим в другом месте. Поймите, это моя работа. Вот вы все жалуетесь, что милиция спит, прокуратура дремлет… а когда начинаешь заниматься делом, когда это касается каждого из нас… Но я об одном прошу: если вдруг будут какие–нибудь непонятные телефонные звонки, письма — немедленно сообщите мне. Вот мои телефоны. — Оставив на скатерти визитную карточку, Маланина наконец удалилась, шурша огромным плащом цвета золы и грохоча квадратными черными каблуками.
Девочек и Каргаполова все не было.
«Милый!.. где же ты?! Жив ли ты?! Даже если ты меня бросил, лишь бы ты был жив. Все равно когда–нибудь вернешься, не ко мне, так к дочери».
Вот и Каргаполов в дверях, и девочки с ним, у Вали в руках замок в картонной коробке и тюбик клея.
— Мы молодцы, мы всё купили! — провозгласил Каргаполов. — У нас есть молоток? Отвертка?
— У нас есть, — с нажимом ответила Валя, увидев блестки слез на лице матери.
— Перестань так разговаривать, — нахмурилась Татьяна Сергеевна. — В темнушке, возьмите, Слава. А я пока кофе сварю. Сил нет. — И она ушла на кухню.
— Про разговор не спрашиваю, — громко сказал Каргаполов. — Следователи — люди бесцеремонные. Подозревают всех, кроме себя. И на этот поставим крест. Вы пейте, Таня, пейте, девочки, я сначала дверь налажу.
Татьяна Сергеевна вышла с подносом, на нем чашки, сахарница, печенье.
— Да какой вор теперь сюда залезет? Два раза в одно место бомба не попадает.
— Кроме воров, есть мародеры, Таня. Но если попадется кто… хоть и адвокат, — застрелю! Не бойся, Таня.
Валя принесла из темнушки ящик из–под посылок с молотком, гвоздями и прочим железом. Мать кивнула дочери:
— Ты бы книги поставила на место.
— Сейчас, мама. — И подружки принялись ставить книги на полки.
Каргаполов вынул из двери старый замок и стал примеривать новый.
— Ах, немножко не такой взяли…
Валя уронила книгу.
— Нет!..
— Что, дочь?! — удивилась Лаврикова.
— Мы купили такой же замок!.. — Яростно заговорила Валя. — Вот папа приедет и запросто его поставит! А пока что мы с Ленкой подежурим… по очереди… обойдемся…
Вячеслав Михалович нахмурился.
— Да поставлю я этот замок! Что я, замки не ставил?!
— Нет! Вы только командовать умеете… в своей фирме… — голос у Вали зазвенел. — Вы сами даже машину не водите, шофер… А вот папа когда хотел, водил. А чаще пешком. Вот вернется — мы через весь город на Красную сопку пойдем…
— Милое дитя!.. — Каргаполов пошел пятнами, но заговорил проникновенным голосом. — Если бы Миша был жив, то, зная, как мучается твоя мама, давно бы вышел на вас… или они бы, всякие мерзавцы, вышли, чтобы шантажировать… Увы!.. Ох, черт!.. — Каргаполов поранил палец, отсасывает кровь.
Лаврикова стоя выпила кофе, разглядывает чашку.
— На кофейной гуще погадать?
Подскочила Валя.
— Погадай, мама!
— Что–то вроде собаки получилось. К чему собака? Выть буду?
— Не собака — обезьяна! Видишь, кудряшки?