Мир противоположностей
Шрифт:
– --
Даниэль в очередной раз стоял перед настенным зеркалом. Был конец осени, обычный день без солнца. Комната хорошо освещалась – если бы ни непонятный слой на небе, который тяжело было назвать облаками или тучами, в окно, располагавшемуся перпендикулярно зеркалу, ярко светило бы солнце. Даниэль не мог понять что изменилось с его внешностью с шестнадцати лет, что произошло с лицом за прошедшие шесть лет. Что-то однозначно произошло, но разглядеть не получалось. При улыбке лицо явно изменилось, обнажая средиземноморские черты, сглаженные при спокойном
Самое интересное происходило при смене взглядов – Даниэль видел в зеркале разных людей. Выражение лица менялось и начинало каким-то непонятным образом отображать сущность взглядов.
– --
Часто непонятна эта бесконечная беготня за начальной мыслью. Чьей-то посторонней мыслью, которая затем, в итоге, развивается в голове и подбивается под слово «опыт». Для Даниэля, наверное, именно опыт стал определяющим. Разделение на «плохо» и «хорошо» стали менее актуальны. Из каждого мимолётного бессмысленного надо выжать опыт. А затем долгие часы размышлений о пустоте, погони за опытом. И все эти чужие мысли в голове, большинство из которых достойны пьяного философа, возомнившего себя последней истиной, то бишь не способным объективно посмотреть на свою сущность, что уж о мире говорить.
Казалось, пришёл к ответу на смысл жизни, перестал обо всём таком думать, однако вновь бессмысленность обнажила свою действительность, стала всей жизнью. Почему же не опыт? Даниэль осознавал логичность опыта, но не более. Почему он должен доверять своей логике, которая может вполне несовершенной, Даниэль не понимал.
И для чего вообще опыт? Для развития или для стремления к достоверности?
Опыт – не стремление к дальнейшему ограждению. Опыт – каждая секунда, понимаем ли мы это или нет, но опыт будет стучаться в наши двери, пока мы не примем его. До тех пор, пока не придёт осознание полученного опыта, пока опыт не войдёт в наше восприятие, поменяв его минимально или кардинально, мы будем иметь в жизни череду одинаковых событий, уповая на случайные обстоятельства или коварную судьбу.
– --
Мы живём в мире эгоистов, как бы ни пытались это скрыть. Пытаемся ли мы изменить себя, пытаемся ли изменить мир вокруг. Всё это делаем для своего собственного удовлетворения. Финансовая или моральная выгода – не имеет значения. Мы пытаемся стать великими, пытаемся произвести впечатление. Всё только для себя.
– Мы не можем быть уверены в людях, мы не можем знать точно всю выстроенную государственную структуру, – говорил низкий темноволосый человек, – Даниэль, это большой риск делать резкие действия сейчас.
– А когда нам их делать? Их влияние укрепляется с каждым днём, мы потеряем года, а новых вливаний людей не будет достаточно – люди не будут иметь память о чём-то другом, кроме как о коммунизме.
– Даниэль, я тебе, конечно, доверяю, да и твои доводы более, чем убедительны, тем не менее я не стану отказываться от симпатий к более осторожной
– Я понимаю, за это я тебя и ценю, Таль.
– Тогда послушай хотя бы один мой совет и пообещай придерживаться его всегда.
– Хорошо, я обещаю.
– После этой нашей беседы ты не должен доверять никому.
– Даже тебе?
– Нельзя делать исключений, в решающий момент, особенно с профессионалами, они могут навредить, – бегло говорил Таль.
– У тебя есть какие-то конкретные сведения? – поинтересовался Даниэль.
– К сожалению, исключительно небольшие, перемешанные с предположениями.
– К счастью, твой опыт делает твои предположения невероятно ценными, – с улыбкой сказал Даниэль.
Таль попробовал улыбнуться, но его улыбка получилась излишне натянутой, натягивающей кожу на кости, придавая облику излишнюю остроту.
– Ты сам прекрасно понимаешь – у них есть люди, которые попытаются идеологически передвинуть тебя в свой лагерь, – продолжил Таль, – это будет их однозначная победа. Они могут пытаться реализовать этот сценарий достаточно долго. Ты должен помнить это при любом разговоре. Как я говорил, если ты изменишь своим убеждениям, для них это будет однозначной победой. Но, если этот сценарий не будет приводить к нужному им сценарию долгое время, они устранят тебя физически. Стандартный сценарий, вряд ли у них есть какие-то другие сценарии.
Даниэль немного замешкался, но продолжил:
– Как я смогу узнать их людей?
– Никак. Это профессионалы, причём большинство из них – идейные профессионалы. Ты их даже можешь и не заподозрить, они будут твоими единомышленниками, делать всё, чтобы ты поверил и, войдя в доверие, ослабив твою бдительность, воздействовать на тебя. Даниэль, ты должен быть концентрирован всегда. В любой момент. Ты не должен никому доверять. Иначе мы проиграем.
Разговор проходил на поле. Им казалось, что цветы могут цвести ярче, что запахи могут сводить с ума, а разнообразие вдохновлять, но Даниэль и Таль всего лишь стояли посреди поля цветов, втаптывая отдельные яркие экземпляры в землю.
– Могут ли цветы обмануть? – спросил Даниэль.
– Для выживания. Как и люди, – уныло ответил Таль.
Подул лёгкий весенний ветер, цветы с лёгкостью поддались ему, слегка нагнувшись.
– Видишь, как цветы действуют? – более оживлённым голосом спросил Таль.
– Как?
– Они не сопротивляются.
– Это твой совет – не сопротивляться?
– Это, конечно, выход, но не в нашем деле, – Таль поставил ногу на растущие рядом не повреждённые цветы и втоптал их в землю с особой яростью. – Вот как может получиться, если не сопротивляться.
– --
– Мне кажется, мир без денег – нечто абсурдное. Человечество развивалось благодаря деньгам. Благодаря деньгам совершались новые открытия. Люди подгонялись жаждой денег. Не всегда это было чем-то хорошим, во многих случаях – нет. Но мне плохо в мире бездельников. Такова человеческая сущность. Мы либо следуем за кем-нибудь, кто говорит о нашем следующем шаге, либо мы чувствуем свою полную никчёмность, люди не понимают смысла делать многие вещи, если не видят для себя прямой выгодны.