Миракулум 2
Шрифт:
– Где здесь хороший постоялый двор?
– я поравнялась на улице с возничим, перевозившим две огромные бочки, и решила заодно пошутить: - Вы, наверно, не в храм к наставнику везете это вино?
Мужчина стегану вожжи, и что-то сердито сказал себе под нос.
– Я не расслышала...
– Езжай своей дорогой, девка ряженая. Или я не знаю, что так теперь пробираются в казармы к ратникам наглые шлюхи... Вино и постоялые дворы!
– Гневно выкрикнул возничий.
– Разврат и пляски! Прочь от моей повозки!
Я растерянно остановилась.
– Нашла, у кого спрашивать!
–
– Это же слуга нашего наставника из храма, и он вез в своих бочках масло!
– Тогда, может, ты скажешь - где лучше кормят и не так дорого берут за постой?
– Нездешняя? С того Берега?
– А тебе какое дело?
– Да интересно просто, не всякий раз на улицах перед своей лавкой можно такую всадницу увидеть.
– Ну, смотри, мне не жалко. Про постоялый двор скажешь?
– Скажу... он у нас на весь город славится...
На весь город "славилась" вывеска "Пролитый чан", неприметно висевшая среди прочих закопченных дощечек, повествующих, что это улица не весть какая богатая, да и не весть какая чистая. Молодой человек как-то неясно обмолвился об этом, но отчетливо дал понять, что тут селятся люди, которые по тем или иным причинам не хотят быть приметными, а я так и бросалась в глаза своим неподобающе мужским нарядом.
Хозяин, открывший на стук, едва ощупав мой вид одним взглядом, мотнул головой, чтобы зашла.
– Комната что ли нужна?
– Нужна.
– Отказавшись от приглашения, я в свою очередь посмотрела по сторонам.
– И мне один юноша сказал, что я могу ее здесь найти.
– Так чего стоишь, - заходи. Коня оставь, я сейчас пасынка позову, - заберет на задний двор.
– Коня я сама отведу. Скажи, куда.
– Ладно, - хмыкнул хозяин и сошел с порога, - учти, что за содержание двоих я вдвое больше беру, не важно, - за человека или животное. У меня комната одна, и на твое счастье пока нет постояльцев.
Проведя нас двоих через узкие ворота за дом, он первым зашел в конюшню. Всего пара стойл, клоки сена и старая попона на полудвери.
– Овса я найду. Деньги вперед. И можешь не беспокоиться, что хоть один из стражников постучится за тобой в "Пролитый чан"! Тебе сказали, что я беру серебром?
– Не слишком ли дорого за такую хибару?
– В самый раз. Я не силой охраняю, а сведением, чуть, что в городе случается, так я первый знаю...
– Мне охрана не нужна.
– Ну и дура. Если ты стражников не боишься, потому что не преступница, так побойся грабителей. А мальчик молодец, сразу просекает, кого можно сюда зазывать, а кого нет...
– За кого же вы меня принимаете?
– А этого мне знать не нужно. Лошадь можешь оставить здесь, а комната почти тут же.
Комнатой оказалась маленькая каморка с одним окошком, кроватью и стулом. Столом служил подоконник для широты обитый еще и досками. Стены были сначала беленые, а потом и крашеные. К счастью, все было чисто и не пахло ни одной залежалой вещью. Насекомых не было. Я, колебавшаяся было, оставаться здесь или нет, решила не поворачивать назад так быстро.
– Сколько ты хочешь?
–
– А если я меньше пробуду?
– Деньги вперед, но если меньше, - то я верну разницу.
– А еда?
– Еда отменная. Все с моего стола. Располагайся.
Дом "Пролитого чана" имел свой парадный вход и черный, как раз с черного и пришлось заходить, минуя конюшню и поленницу. Мальчик в мятой одежде прошел мимо, но я его остановила, сказав, что Варта распрягу сама, а он пусть лучше принесет еды.
Посвятив день тому, чтобы хоть как-то обосноваться здесь, сменить пыльную одежду на чистую, помыться, поесть по-человечески без качки и соли, вечер у меня ушел на то, чтобы разговорить хозяина. Мужчина не хотел разговаривать, он был занят бумажкой с цифрами и курительной трубкой, и ничего дельного о Береге сказать не мог.
– Цатты теперь везде, теперь они наши господа... Куда ни плюнь, - цатты. Патруль, - они, торговцы, - они, коменданты и главы городов, - они. Наших ратников нет ни одного, они не позволяют носить никакого оружия нашим людям. Если кого поймают с этим, - в тюрьму.
– А если тебя изловили с оружием, - я подумала о себе и о своих кинжалах, - как доказать, что ты цатт, а не местный житель?
– А ты цатт?
– Щурясь спросил тот.
– Если ты с того Берега, то должна иметь разрешение. Но ты ведь баба. Не носи оружия, и все будет не так плохо.
Глава четвертая
С наступлением ночи, город окутался едва заметным шорохом всех тех, кто только делал вид, что почивают в своих кроватях и не замышляют ничего, - ни разбойного умысла, ни повстанческого заговора.
Но я заснуть не могла. Мне вдруг стало не по себе. Эта безумная затея, которой до этого сопутствовала удача, могла привести только к неприятным последствиям. На "чужом" Берегу, где было полно "своих", с ограниченным запасом денег, с украденной печатью, с оружием, которым я едва умела пользоваться, и без единого друга... со всем этим вернее попасть в ловушку или в тюрьму, чем возможно на этих бескрайних землях отыскать одного человека. За четыре года жизнь могла настолько закрутить людские потоки ратников, беженцев и переселенцев, что найти даже легкий след чьего-то пути, - безнадежно пропащее дело. К тому же, мне стало казаться, что и сейчася не могу быть спокойна за свою жизнь. Новый кошмар подкатывал ко мне предчувствиями, от которых не избавиться, спокойствие, - ложно, и опасности стоит ждать отовсюду.
Не в силах больше этого терпеть, решила убираться подальше. Лучше найти шумный и пьяный трактир в центре города, заплатить за занюханную комнату, но и там, казалось, будет больше тишины и безопасности, чем здесь, - в трущобах, под бдительным оком хозяина, что охраняет знанием. Что мешает ему самому зарезать меня спящей и забрать все имущество себе? Неизвестной и подозрительной девушки в мужском наряде никто и искать не станет.
Одевшись, накинув капюшон на голову, а сумки перекинув через плечо, я выбралась потихоньку на темный двор. Варт, распряженный, фыркнул и топнул копытом, заслышав звук открываемой калитки.