Миракулум 2
Шрифт:
– А-а-а...
– потянула Эска.
– насколько это безопасно для меня?
– Что может случиться с вами за десять минут, если вы находитесь в доме, под защитой стен и крыши и просто сидите в кресле с закрытыми глазами? Если только спина затечет без смены положения... не больше.
Эска подумала, отодвинула от себя чашку и решилась задать еще один вопрос:
– Можно со мной будет приходить человек, и все это время сидеть рядом, для надежности?
– Нет, - отрезал Тавиар, - и это станет одним из условий нашего договора, если вы согласитесь его заключить. Никто, кроме вас, меня и
– А Рория?
– Она не в счет. Вы ведь никому не успели сказать об этом?
Эска не знала, - признаваться ей в этом или нет. Все же было слишком страшно... Но, с другой стороны, она всегда успеет рассказать об этом или родителям, или друзьям, например, Берту...
– Нет. От Рории я сразу пришла к вам.
– Хорошо.
– А что значит, договор? Будут какие-то бумаги?
– Нет, все только на словах.
– И вы не потребуете взамен мою душу?
– Пошутила Эска, не исключая некой доли правды в этой шутке. Она готова была поверить всему.
Тавиар, даже не улыбнувшись, сказал довольно серьезно:
– Нет.
– Тогда я согласна.
– Ваше имя?
– Эска.
– С этой минуты, Эска, - он протянул ей руку, - мы переходим на "ты", и договариваемся о неразглашении любого нашего разговора, касательно темы путешествия во времени.
– Да.
– В какой день тебе будет удобно?
– Сейчас.
– Сейчас?!
– Тавиар не скрыл удивления.
– В таком случае, мне нужно поговорить с отцом.
– Я подожду.
Через пять минут он вернулся с хозяином лавки, и кивнул, жестом приглашая девушку пересесть со стула в кресло у окна. Ее стул к себе подвинул господин Сомрак, и взял ее за ладонь. Руки у старика тряслись, голос немного тоже:
– Закрой глаза, Эска...
– Хорошо.
"Ну вот, сейчас все и решится... обман это или нет? Все выглядит таким простым, что даже не верится, как от одного прикосновения к руке можно переместиться..."
– Так не пойдет.
Раздался голос хозяина. Эска открыла глаза и увидела, что Тавиар не отходит от своего отца, и даже положил ладонь ему на плечо. У Сомрака белели губы.
– Ты не должна сомневаться. Ни в чем, ни на минуту, ни на миг.
– Я не сомневаюсь.
– Ложь, - сказал Тавиар, не отводя от ее глаз взгляда.
– Я предупреждал, что нужна настоящая вера...
Эска вдруг вспомнила строчку. Она пронеслась в ее мыслях не просто буквами с последних страниц "Миракулум", а чьим-то голосом. Таким живым и таким проникновенным...
"- Потому что...
– я замешкалась на миг, - ...если у меня хватит храбрости на прыжок, значит, его хватит и на исполнения своих желаний. Я верю в себя."
"Боже мой...". Эска закрыла глаза.
Глава третья
– Да вознесется тебе воздаяние мое. Да услышат меня слуги твои, Великий Ветер, прими этот дар, и избавь меня от мучений моих. Исцели неповинную душу, отринь нечестивые мысли. Грех мой преследует меня моим проклятием и позором...
В длинной белой мантии расшитой золотом Первосвященник молился в храме Целительному Ветру, не жалея
Я присутствовала при этой утренней бесплодной молитве, после которой мы оба вернулись в его покои.
Опустившись в мягкое высокое кресло своего кабинета, отец любовно осмотрел дубовые стеллажи с фолиантами, картонные и кожаные футляры с рукописными пергаментами, ценность которых исчислялась порой жизнями летописцев. Лаат любил историю. Он сам был автором летописи нашего Берега, посвятив этому труду большую часть своей жизни, но основным его служением и призванием был сан. Первосвященнику было далеко за семьдесят лет, его здоровье было подорвано лишним весом и тайным пристрастием к табаку. Одышка и подагра заставляла его мучиться каждый день, когда он поднимался или сходил со ступеней, или когда ему приходилось преодолевать долгий путь по залам и коридорам между своих многочисленных покоев и башен.
Не смея подать голос, я стояла у дверей и ждала знака его внимания. Прошло больше полугода, как мне было дозволено носить скромные платья с высоким до подбородка воротом вместо белых хламид.
– Зачем вы хотели моего присутствия на вашей молитве, отец?
– В твоей душе демоны, дочь моя. И мой долг положить все свои силы ради твоего спасения. Не в божественной жизни, так в мирской. И я принял решение.
– Какое, отец?
– Замужество. Конечно, ты далеко не молода для этого, тебе идет двадцать девятый год, к тому же ты опорочила себя...
– он горестно вздохнул.
– Но я понял, что больше не могу сносить твое присутствие здесь. Благочестивое имя Первосвященника Лаата не может больше быть связано бесчестием его дочери. Я выдам тебя замуж за такого человека, который будет способен жить рядом с проклятой.
– Я повинуюсь любой вашей воле, покровитель. Но кто же найдется?..
– Тот, кто не испугается трудностей ради награды. Я пожалую тебе в приданое южную провинцию с замком, отдам два торговых корабля, отдам ларец с камнями...
– Благодарю, покровитель...
– на мои глаза навернулись слезы, и голос дрогнул.
– Грешно так говорить, но я проклинаю тот день, когда позволил жребию решить твою участь. Кто знает, чья длань на самом деле перевернула эту монету так, а не иначе. Сорс.
– Лаат снова тяжело вздохнул.
– Как бы я хотел видеть тебя послушницей одного из храмов, какого угодно, я все смог бы для тебя сделать... Но это проклятие. Эта черная метка! Ступай. Молись. Завтра я жду тебя снова на своей молитве.
Я ушла.
Исполнилось почти четыре года, как меня привезли на родину и передали Лаату. И почти все это время я провела пленницей в храме огня, где меня пытались излечить от змеиной чумы, или как говорят здесь - снять проклятие Алхимика.
Война давно закончилась полной победой цаттов. Теперь этот Берег и тот Берег, - одно государство... Слава догнала меня здесь, когда Леир, поступив по-своему благородно, рассказывал о том, что именно я, дочь Лаата, передала однажды карты земель в их руки. Я стала бы героем, если бы не Миракулум.