Мираж черной пустыни
Шрифт:
— Мы как раз говорили о толпе в Форте Иисуса, Джеф!
— О? Давай, Мона. Парад вот-вот начнется.
— Взгляни на них, Джеф! — произнесла Мона, указывая на телегу, на которой стояла деревянная модель берегового форта. Сцена должна была изображать тот год, когда приехавшие португальцы привезли с собой чуму. Те, кто взбирался сейчас на телегу, выглядели в своих костюмах так, будто собирались сыграть эту сцену максимально реалистично.
— Они выглядят довольно неуклюже, должно быть, вчера перебрали с шампанским, — сказал Тим. — И теперь у них страшное похмелье!
Джеффри
— Твой брат готовится к выезду. Нам лучше забраться на нашу платформу.
— Да он еще даже не сел на лошадь, — ответила Мона, отодвигаясь в сторону и улыбаясь, чтобы скрыть свое недовольство. Чувство собственности, с которым Джеффри обращался к ней, становилось очень утомительным.
— Я должна найти тетю Грейс. У нее есть серьги, которые дополнят мой наряд. Ведь я главная жена султана! — Она быстро отвернулась и, чтобы Джеффри не заметил, сунула за корсаж сложенный лист бумаги, который передал ей Тим для брата.
— Увидимся на сцене, Джеф!
Грейс стояла на веранде отеля, с озабоченным видом посматривая на дорогу и на полицейский участок Кингс Вей.
Там что-то происходило, какая-то непривычная возня вокруг и слишком много полицейских…
Рядом с ней на веранде было совсем немного людей, те, кто не успел занять сидячие места на трибунах, или те, кому не хотелось стоять у дороги, чтобы смотреть парад. Они предпочли удобно сидеть на веранде, потягивая джин, и наблюдать за парадом издали. По-прежнему поглядывая на полицейский участок, Грейс услышала обрывок разговора.
— А я говорю, что вторжение итальянцев в Эфиопию — это лучшее, что могло с нами произойти, — раздался голос хозяина ранчо, которого Грейс хорошо знала.
— Я получаю деньги слева и справа, снабжая итальянскую армию говядиной. Спроси Джеффри Дональда. Его ранчо еще никогда не приносило таких доходов!
— Да, все мы получаем от этого что-то хорошее, — ответил его собеседник. — Похоже, они решили не продвигаться дальше и не станут вторгаться в Кению.
— Не беспокойся об этом, Чарли.
— Война надвигается на Европу. Запомни мои слова.
Удивленная Грейс посмотрела на обоих мужчин. Война надвигается…
— Если и есть что-то, чего я совершенно не выношу, — произнес еще один голос с дальнего конца веранды, — так это образованные черномазые. Они приезжают из Найроби в костюмах и кричащих галстуках, говорят на рафинированном английском и думают, что знают все обо всем.
Грейс опять посмотрела в сторону полицейского участка. Там за решеткой сидел Дэвид Матенге. Она очень расстроилась, услышав о его аресте на прошлой неделе, потому что знала, насколько сильно вождь Мачина ненавидит этого парня и как обращаются в тюрьме с определенным сортом заключенных. Грейс любила сына Вачеры, видела, как он растет и превращается в умного, образованного молодого человека. Он никогда не допускал в отношении Грейс никакого панибратства. Между ними установилось опасливое уважение друг к другу. Всякий раз, когда Грейс видела его, она вспоминала ночь первого Рождества в Белладу почти восемнадцать лет назад и трагическую смерть вождя Матенге.
«Он такой
Прямо к полицейскому участку подъехал грузовик, и мужчины в форме забрались в кузов. По мере того как, все ускоряясь, машина уезжала дальше по дороге, Грейс чувствовала, что в ней нарастает беспокойство.
Можно ли заранее почувствовать беду?
В дверях участка появился офицер, поправил фуражку и передал кому-то, находящемуся внутри, приказания. Когда он пошел по улице, Грейс окликнула его.
— Доброе утро, доктор Тривертон, — поздоровался он, подходя ближе.
— Не могли бы вы сказать мне, что происходит, лейтенант?
— Происходит?
— Ваши люди особенно активны в это утро. Конечно, это не из-за парада!
Он улыбнулся:
— Не стоит об этом беспокоиться, доктор. Просто возникло одно небольшое дельце с местными в области высокогорья. Мы с этим справимся.
— Какого рода дельце?
— Мы получили известие, что возле Найроби устраивается собрание народа кикую. Говорят, они собираются отовсюду. Некоторые с дальнего севера, из Найэри и Наньюки. Мы направляемся за город, чтобы присмотреть за ними.
Грейс похолодела. Кикую, прибывающие даже из отдаленного Найэри…
— И как вы полагаете, что бы это значило?
— Уверяю вас, беспокоиться не о чем, доктор. Мы позаботимся о том, чтобы они не помешали параду. Счастливого дня!
Грейс смотрела ему вслед и никак не могла отделаться от ощущения, что за его улыбкой и непринужденными манерами скрывалась глубокая озабоченность.
— Вот ты где! — раздался голос рядом с ней.
Грейс обернулась и заметила, как ее племянница поднимается на веранду в облаке розового шелка, ее глаза под вуалью, закрывавшей все лицо, смеялись. К ней повернулись головы всех мужчин.
— Тебе надо быть возле Стенли, тетя Грейс. Парад вот-вот начнется.
Грейс посмотрела на часы. Она приехала в Норфолк вместе с Моной и Артуром, чтобы помочь им с костюмами и украшением платформ. Для нее было оставлено место на одной из трибун, и нужно поспешить, чтобы проследить за тем, как Артур перережет ленточку поперек авеню Лорда Тривертона.
— В чем дело, тетя Грейс? Ты выглядишь очень угрюмой. Если ты беспокоишься об Артуре, все будет хорошо! Он такой славный. Ты должна увидеть его верхом на коне! А наряд, который он надел, чудесным образом придал ему уверенности в себе! Я не могу дождаться, чтобы увидеть, какое выражение лица будет у него сегодня вечером, когда он узнает про сюрприз, который я приготовила для него.
— А что это? — рассеянно поинтересовалась Грейс.
— Ружье для охоты на слона!
— Но сейчас я думала совсем не об Артуре. — Грейс пыталась понять необычную активность полиции, вспоминала о собрании кикую за городом и поняла, что не может быть простым совпадением, чтобы подобная встреча происходила как раз в день парада. Африканцы что-то задумывали… — Я думала о Дэвиде Матенге, — сказала она, — который сидит в этой жуткой тюрьме.
Улыбка Моны погасла, когда она посмотрела на здание полицейского участка. Но затем она вновь улыбнулась.