Мираж
Шрифт:
— Господин Каммингс, — Роберт был подавлен и не находил себе места, — все вроде бы предусмотрено. Кирпичный забор, металлические сетки с колючей проволокой. Строгий пропускной режим. Ночью усиленная охрана, вооруженная автоматами и пистолетами, для связи нарядов между собой карманные радиопередатчики. Это по периметру. Внутри радиоцентра также общий строгий режим, взаимная слежка друг за другом; каждый сотрудник, покидая рабочее место, обязан предупредить коллег, куда и зачем он идет. Ограничения на вынос печатных материалов для работы дома. Проверка предметов и вещей, вносимых с собой, вплоть до портфелей и сумок. А наш внутренний контроль персонала?! Наконец, перлюстрация корреспонденции, подслушивание телефонных разговоров, надзор за частными квартирами
— К чему ты клонишь?
— С охраной разберусь. Каждый даст свой отчет: где он находился и что делал с двадцати одного часа до двадцать один сорок пять. Но я уверен, что это дело рук наших сотрудников. Либо действовали внешние силы, имеющие высокопоставленного информатора на радиостанции, знающего расставленные нами сети, а также, возможно, пока не видимые прорехи в них. Я бы начал со своих. Они ведь грызутся между собой, как собаки.
— Хорошо, Роберт. В этом что-то есть. Ты садись, садись. — Ричард раскурил трубку, обдумывая версию Панковица. Сладковатый дым «Мак-Баррена» действовал расслабляюще, клонил ко сну. Сейчас бы он предпочел бодрящий табак типа «Голд лейбел», но его под рукой не было. — Пойди к себе и напиши подробную объяснительную, добавь свои выводы и соображения. Затем попрошу тебя узнать в бюро пропусков, кто посещал радиостанцию в течение месяца; просмотри записи в журналах о всех подозрительных или малопонятных случаях, происшествиях на объекте, возможные факты появления чужих машин на нашей стоянке. Все за истекший месяц. Утром доложишь.
«Интересно, как реагируют в Лэнгли на мои срочные депеши о взрыве? Наверное, переваривают. Как бы несварение желудка не получили! Такое случается не часто. Политическое дело. Наверняка вступят в действие большие люди. Тогда начнется непредсказуемое. В Бонне резидент Томас Полгар будет ждать инструкций, осторожничать. «Группа-шестьдесят шесть», военная контрразведка США в Западной Германии, — люди дела. Завтра будут здесь. Слетятся многие, как на спектакль. Журналисты. Ах да: прессу я как-то выпустил из виду».
— Ирми, зайдите ко мне.
— Да, господин Каммингс…
— Наших коллег на Кенигенштрассе, пять, мы оповестили?
По этому адресу помещалось генконсульство США, под «крышей» которого функционировала подрезидентура ЦРУ.
— Конечно, послали нарочного. Взрывная волна там, правда, побывала несколько раньше. Стекла на окнах верхних этажей не выдержали.
Ричард криво ухмыльнулся:
— Ты можешь быть серьезной? По крайней мере, в такой момент.
— Да, господин Каммингс.
— Завтра будет трудный день. Нагрянут журналисты. Пронырливые бестии. Надо, чтоб кто-то занялся ими.
— Лучше Редлиха никому не справиться. Сам он побывал под журналистской «крышей» в Австрии, Польше и Чехословакии. С тех пор дружит с журналистами, имеет, я слышала, своих людей в некоторых западногерманских газетах… Эмиль Болтен из «Генеральанцайгер», Карл-Густав Штрем из «Вельт», кто-то из «Франкфуртер альгемайне». Редлих знает, кого можно допустить сюда. Да к тому же это его бизнес по части отдела внешних сношений.
— Ты неплохо осведомлена.
— За это мне платят.
— Хорошо. Позвони Редлиху, передай мою просьбу.
— Там Рудольф ждет.
— Штраус? Срочно ко мне! Что говорят жители соседних домов?
— Они просят вставить им стекла.
— Мне не до шуток. Давай к делу.
— Серьезного ничего нет. Они как-то и не замечали, что живут рядом с радиостанцией. Теперь поняли, какие у них под боком опасные соседи. Ворчат. А в общем, суббота — каждый занят своими делами. Одна наблюдательная старушка сказала, что видела трех человек в масках, которые якобы выбежали из нашего здания за несколько минут до взрыва. Вид из ее окон… Даже с моим зрением я не берусь судить, что смогла бы различить какие-то маски. Возможно, это были сотрудники, в страхе бегавшие от взрыва.
— Ну а мнения, догадки, подозрения?
— Большинство склоняется к мысли, что это акция неофашистов. Их стиль — заявить о себе таким фейерверком. Начитались газет, насмотрелись телевидения. Стереотипное мышление. Хотя в этой версии что-то есть.
— Составь протокол опроса, имена, фамилии, кто, что говорил, не забудь свою старушку и собственные соображения, выводы, свою версию и можешь идти отдыхать.
Наконец позвонил Шмидт из госпиталя.
— Да, Курт. Как состояние наших пациентов и что они сообщают?
— С каждым говорил в отдельности. Картина получается такая: они замечали, что последнюю неделю в Английском парке возле здания крутилась какая-то компания. Четверо и женщина. Исчезали и снова появлялись. Короче, предполагают причастность немецких террористов. Рут Эберле, телефонистка, уверяет, что лицо одного из них очень походит на объявленное в розыск. С их слов все записал. Какие будут указания?
— Приезжай сюда, поговорим.
В ожидании Курта Ричард вновь стал задумчиво чертить фломастером. Он привык сложные вопросы анализировать графически. «РСЕ—РС», — жирно вывел он. Это ЦРУ плюс радио. Против кого из них направлен взрыв? О том, что радиостанции — подразделение американской разведки, знают очень немногие. Даже на самих радиостанциях. Со стороны этих немногих акция такого рода маловероятна. Какой смысл? Да и его бы предупредили. Значит, взрыв — это удар по радиовещанию. Теперь — кто?
Каммингс веером начертил лучи. РСЕ или РС? Извечная борьба между сотрудниками двух радиостанций за главенствующие позиции в этой коалиции. Судя по результатам акции, взрывчатку, видимо, подложили люди РС. Следующий мотив — вражда между национальными редакциями РС, и, следовательно, взрыв — это месть со стороны обиженных. Вероятно, но слишком туманно.
Далее, скрытые и явные сионисты: Крончер, Финкельштейн, Хенкин. Частые поездки в Израиль, неизбежные связи с «Шин-Бет» и, как следствие, внимание к ним со стороны арабских боевиков, палестинских военизированных организаций. Цель взрыва — запугать этих работников, отвадить их от сотрудничества с Тель-Авивом. Арабы, наверное, знают о встречах нашего Стенли Лейнволя с представителем министерства связи Израиля Каминским, о дискуссиях с целью обмена опытом вещания на русских между РСЕ—РС а «Голосом Израиля». Знают на Ближнем Востоке о поездке группы израильских специалистов во главе о главным инженером министерства Нисаном по нашим объектам здесь, в ФРГ, и в Испании. Большой плюс.
Теперь — неофашисты, стремление заявить о себе, о своей силе вот таким чудовищным актом вандализма. Вполне возможно, тем более что некоторые военнослужащие бундесвера проходят в студиях радиостанции языковую и техническую подготовку. Именно военнослужащие. Ричард два раза подчеркнул последнее слово. Пластиковую взрывчатку в магазине не купишь. Плюс, но под вопросом. То же самое и с версией причастности немецких террористов. Возможно, возможно, но…
Подумаем шире. В связи с организацией радиопередач РСЕ—РС с территории Пакистана на Афганистан сейчас ведется перестройка оборудования, того, что раньше вещало на Исламабад. В Хельценкирхере проходят стажировку пакистанские инженеры, которые будут работать на радиоцентре РСЕ—РС близ Пешавара. Может быть, «афганская проблема»? Душманы, пуштуны, белуджи — кто их там разберет? Слишком слабо. Так можно предположить и участие баскских сепаратистов, исходя из деятельности филиала РС в Испании. Или — следующий луч — причастность Ирландской республиканской армии — ИРА, но тогда взрыв был бы и в Лампертхайме, где все антенное хозяйство принадлежит Би-би-си и англичане проводят его техническое обслуживание. РСЕ—РС лишь оплачивает британской радиокорпорации эти услуги да еще платит за то, что радиоцентры Би-би-си в различных регионах мира, согласно имеющейся договоренности, следят за слышимостью и прохождением волн наших передатчиков. Тоже маловероятно. Эти версии отпадают. Три минуса.