Мираж
Шрифт:
— Доброе утро. Сейчас я заварю настоящий кофе по-турецки. В Анкаре меня кое-чему научили.
Ричард вышел на террасу, блаженно потянулся и застыл. Внизу по гаревой дорожке прямо на него трусцой бежал тот самый турок, с фоторобота. Его лицо с чуть впавшими щеками, короткая стрижка, слегка приплюснутый нос, запавшие глаза. Вот он. Живой и невредимый, уверенный в себе. Утренняя пробежка. А Ричард сбился с ног, чтобы найти его хотя бы малейший след.
— Ты где? — Тимоти вышел на веранду. — Любуешься? Пошли пить кофе.
—
— Померещилось. Для многих европейцев все турки на одно лицо.
— Если бы?! Тихо, Сейчас он побежит обратно. Точно, Григгс, это он.
— Хосе! — позвал Тимоти слугу.
Они о чем-то переговорили по-испански.
— Хосе говорит, что видит этого сеньора под нашими окнами вот уже несколько дней. Тот каждый день по утрам два часа бегает трусцой. Живет в отеле «Фламбойян». Шикарный отель. Чтобы попасть туда, нужно иметь счет в швейцарском банке. Может, показалось?
Ричард не успокаивался.
— Только бы не вспугнуть!
— Есть у меня один журналист. Эдуардо Ари Сивера. Проверен на деле. Пошлем к нему с интервью: «Ваши впечатления от Майорки? Довольны ли вы сервисом в отеле? Ваши пожелания?..» Как, подойдет?
— Грубо. «Просчитает» мгновенно и исчезнет.
— Давай тогда попробуем через Хосе. Дадим ему корзину с апельсинами. «Я торговец цитрусовыми. Сеньор такой-то купил у меня фрукты и просил принести в номер…» Вот увидишь, сработает.
— Хорошо, только если этот человек будет отказываться, скажет, что не покупал и так далее, пусть Хосе тоже даст «задний ход»: мол, ошибся, видимо, кто-то другой заказывал. Тоже, правда, шито белыми нитками. Но попробуем.
Каммингс так и не притронулся к кофе. Через час вернулся Хосе. Без корзины. Он что-то с жаром рассказывал Григгсу.
— Переводи, Тимоти, быстрее!
— Хосе говорит, что человека зовут Али Хуссейн. Ливанец. С ним телохранители, охрана. Они забрали апельсины, а бедного Хосе грубо вытолкали из отеля и посоветовали больше никогда не появляться. Сказали: передай своему хозяину, что если он будет совать нос в чужие дела, то они найдут способ рассчитаться. Выходит, кто-то из местных видел Хосе в отеле и сообщил им, кто есть кто. — Тимоти подошел к окну. — Я не удивлюсь, если человек из охраны ливанца уже пасется под окнами бунгало.
— Не думал, что ты такой нервный.
— Это у меня с детства. Мать моя, как мне потом рассказывали, просто терпеть на могла детей, в том числе и меня. За малейшую провинность она колола мне руки швейной иглой и с наслаждением наблюдала, как я рыдал и дергался от боли.
— Чудовищно!
— Вот почему я очень люблю своих детишек, да и жену. В этой стране такой крепкий союз тайных фашистских и неофашистских организаций, что они научили меня считаться с угрозами, даже в форме
— Все понял, Тимоти. — Ричард встал. — Дело расследую я, мне и идти в отель. Посмотрю поближе, что из себя представляют Али Хуссейн и его свита. Если что случится, значит, судьба. Я вернусь через час. Или не вернусь вовсе.
Ориентируясь по указателям, он быстро вышел к отелю «Фламбойян». В просторном вестибюле все говорило, нет, просто кричало о роскоши и преуспеянии владельцев комплекса. Каммингс направился к стойке администратора. Тот привычным оценивающим взглядом окинул вошедшего с головы до пят и мгновенно потерял интерес: «На клиента не похож».
Ричард побарабанил пальцами по стойке.
— Чем могу быть полезен? — Администратор явно не спешил.
— В каком номере остановился Али Хуссейн?
— Кто-кто?
— Я говорю, Али Хуссейн, ливанец.
— Сеньор, я вас не понимаю. Вы видели на нашей крыше четыре звезды? Это самый фешенебельный отель на Майорке. Попасть сюда просто мечтают президенты, премьеры, короли, кинозвезды, промышленники и прочие респектабельные люди. Какой-то ливанец… «Фламбойян» очень дорожит своей репутацией. Позвольте, я вам покажу наши рекламные проспекты.
Пока администратор щебетал, Ричард заметил, как из лифта выскочили трое крепко сбитых мужчин. Двое перекрыли входную дверь, третий, вероятно главный — Громила, как его окрестил Ричард, занял столик у бара позади Каммингса. Администратор, видимо, нажал ногой кнопку сигнализации.
«Без скандала не обойдется. Черт с вами, не испугался». Он перехватил руку администратора железной хваткой и рывком притянул его к себе.
— Сеньор! Сеньор…
— Я сейчас размозжу твою башку об эту стойку, если не скажешь, где проживает ливанец. Говори, черт возьми!
— Если сеньор такой любопытный… Ой, пустите, больно же!
— Говори!
— Если сеньор такой любопытный… обратитесь к этому сеньору. — Администратор показал глазами на сидящего у стойки бара.
«Сам знаю, — подумал Каммингс. — Разговора не избежать, и тяжелого разговора».
Ричард повернул голову. Громила, сидя за столиком, дымил сигарой и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Двое других застыли у выхода, готовые в любую минуту к действию. Каммингс достал трубку.
— Простите, сэр, — обратился он к Громиле, — огонька не найдется?
— Документы! На стол! — рявкнул тот, не вынимая сигары изо рта.
Ричард бросил на стол паспорт. Толстые пальцы побежали по страницам.
— Каммингс… Ричард… Неплохо подделал фотографию, но тебе не повезло, парень, я знал настоящего Ричарда Каммингса. Когда-то мы работали вместе…
— Простите, но среди моих коллег никогда не было вышибал.
— Что-о-о? Удостоверение! На стол!
Получив удостоверение и изучив его, Громила уже с интересом посмотрел на Ричарда.