Мирт. Истина короля
Шрифт:
За эти шесть лет я прошел через несколько войн, но так и не приблизился к своей главной цели. Я на хорошем счету у императора, но у себя на родине я считаюсь мертвым. Могу ли я смириться с этим? Нет.
Кровь Блюбеллов кипит во мне и взывает о мщении.
Я ведь единственный, кто остался.
Я прошел столько сражений без единого ранения, что у меня не осталось сомнений — это фаэ берегут меня, даже в изгнании фаэ ждут, что я вернусь и возьму свое.
У тех, кто занял мое законное место, нет и капли крови фаэ в жилах,
О нет.
Ничего они не могут, и я это докажу.
Завтра утром корабль отправится в Лунден-бурх.
Я ступлю на его палубу, и в этот миг вспыхнут и сгорят до горстки пепла все мосты, которые только остаются за моей спиной. Все распоряжения отданы. Император прикипел ко мне как к сыну и с тяжелым сердцем отпустил, но и он понимает, что власти надо мной не имеет.
Никто не может удержать меня на моем пути мести и крови. Никто.
Я буду осторожен.
Буду действовать с оглядкой, сдерживать свой нрав и делать все аккуратно. Нельзя позволить чувствам взять верх надо мной — мне предстоит обуздать их, чтобы добиться своей цели.
Скоро весь мир услышит обо мне.
Это будет очень, очень громко.
Глава 2 Бей или беги
— Ну кого еще принесло? — ворчливо спросил Джон Ортанс, выбираясь из мастерской.
Выход оказался намертво перегороженным сваленными в кучу листами железа. Ортансу пришлось изогнуться и в два гигантских шага преодолеть препятствие, о котором он успел совершенно позабыть.
Впрочем, стоило ему увидеть гостя, и груда железа вместе с прочими делами отошла на второй план.
— Снова барахлит? — сочувственно спросил он.
Гость кивнул.
Он сидел на диване, скромно сложив руки на груди. Как и все ханьцы, он отличался небольшим ростом и способностью занимать мало места. Ни механическая рука, ни пластина, закрывающая искуственный глаз и половину головы, не могли повлиять на способность казаться незаметным.
Однако Ортанс его замечал. Еще как замечал, ведь именно ему приходилось раз за разом исправлять несовершенства механических протезов.
— Что произошло? — требовательно спросил он, останавливаясь перед ним. — Цзиянь?
— Упал, — кротко ответил Юй Цзиянь, не поднимая глаз.
Ортанс нахмурился. Знал он, как иной раз Цзиянь «падал». Равно как и знал отношение лунденбурхцев к ханьским выходцам.
Широко распространялось мнение, что ханьцам не место на священной земле фаэ. Парламент только разжигал ненависть между народами, никак не пытаясь исправить ситуацию. А все потому, что император Хань пытался предоставить убежище королевской семье.
Теперь ненависть распространялась на всех ханьцев — даже тех, кто давно оставил родную землю.
Впрочем, Ортанс был уверен, что история с королевской семьей — всего лишь
Много ли людям надо…
Ортанс сжал кулаки.
Хотелось вытрясти из Цзияня все приметы и отправиться потолковать по-мужски, с глазу на глаз, но не расскажет же.
И как его угораздило подружиться именно с таким гордым, закрытым и немногословным человеком, как Юй Цзиянь?
— И насколько сильно вы упали? — охрипшим от ярости голосом спросил он.
Цзиянь повернул голову, показывая покореженную пластину, заменяющую ему часть лба и щеки. Искусственный глаз закатился под металл, делая лицо Цзияня еще более жутким.
— Пойдемте-ка в мою мастерскую, — выдохнул Ортанс, взяв себя в руки. — Попробуем вас починить.
— Там, кажется, сильно сломалось, — виновато проговорил Цзиянь.
— Сильно — не сильно, разберемся, — проворчал Ортанс. — И за что мне такое горе?
В конце концов, подумал Ортанс глядя, как Цзиянь преодолевает препятствия перед дверью, могло быть и хуже. Цзиянь мог остаться со страшным шрамом и без глаза.
Цзиянь мог просто не выжить.
А мелочи вроде погнутых деталей и механизмов, позволяющих ему видеть и существовать, — сущие пустяки. Джон Ортанс справлялся и не с таким.
Юй Цзиянь уже сотню раз проклял сегодняшнее решение выйти из дома. Он провел все утро за разбором писем и хотел размяться, прогулявшись вниз по Ризен-стрит до Роуз-парка.
Сразу за порогом его подстерегали едва ли не все лунденбурхские приметы, сулившие несчастье. Черная, как ночь, кошка перебежала дорогу и едва не запуталась в ногах — Цзиянь с трудом удержал равновесие. И в следующий момент, не успел он перевести дух, с крыши соседнего дома упал кусок черепицы.
— А еще древняя столица фаэ, — пробормотал Цзиянь, осторожно обходя рассыпавшиеся по булыжной мостовой куски глины.
Теперь он думал, что все это было не случайно.
Суеверные жители Лунденбурха могли перенести встречу или отменить дела только из-за того, что с ними случилась какая-то из примет.
Возможно, вернись он домой и продолжи заниматься делами — ничего страшного с ним не произошло бы. Признаваясь Ортансу в случившемся, он в самом деле слегка приукрасил события — ему не хотелось лишний раз пугать друга. Слишком уж близко к сердцу принимал он все, случающееся с ним.
Цзиянь не прошел и квартала, как из-за поворота показались трое. Судя по виду и потрепанной одежде — рабочие, которых в этом районе города было большинство. В основном они работали на угольных шахтах, а те, кому не хотелось задыхаться в пещерах, считали большой удачей стать водителем кеба или торговой повозки.