Миры Империума

Лаумер Кейт Джон

Перед моими глазами проходили сцены сражений. Я видел, как падают передо мной стены Парижа, видел пламя, пылающее над соборами Мадрида, видел голову того, кто когда-то был королем, насаженную на пику и принесенную мне. Вокруг меня толпились прекрасные женщины и честолюбивые мужчины, возносившие мне хвалу. Я видел шумные пиршества, бешеную скачку на лошадях за захлебывающимися от лая гончими, жареную оленину над ревущим костром. Я видел, как вскрывались бочонки с вином и как в обжорстве, разврате и праздности шли дни и годы, вплоть до тех пор, когда моя рука уже более не могла держать меч. Разжиревший от излишеств и ослабевший от болезней, я прятался

во дворце, пока мои собственные слуги вели переговоры с захватчиками у ворот и предавали королевство и короля в обмен на свои ничтожные жизни. Но не более ничтожные, чем моя, когда я, рыдая, стоял на коленях перед юношей, чьего отца я повесил на его собственных воротах, и клялся ему на еще недавно принадлежавшем мне мече в вечной преданности ему всего моего рода...

Когда я вновь вернулся в реальный мир, мне показалось, будто я переплыл реку шире, чем вся вселенная. Я снова стоял посреди комнаты, которую хорошо помнил, хотя прошла целая вечность — или всего секунда? Меч обжигал мне руку — уже не неуклюжий металлический обрубок, но клинок длиной в четыре фута, заканчивавшийся тупым сломанным концом. На рукоятке виднелись следы позолоты, а на головке поблескивал драгоценный камень. Это была все та же самая магия, которую я уже видел прежде, и любые разговоры насчет вероятностных напряжений и преобразований реальности ничего не могли изменить. Я попытался восстановить в памяти картину, которую видел мгновение назад,— панораму лиц, звуков и напрасных сожалений, но она рассеялась, как это обычно бывает со сновидениями, и исчезла. А затем меня вырвали из задумчивости звук распахнувшейся двери и шаги по ковру, направлявшиеся в сторону спальни.

— Милорд барон,— послышался знакомый голос-чрезвычайная ситуация в Сети! Равновесие нарушено! В ближайшие часы начнется вероятностная буря!

Он поспешно прошел мимо того места, где стоял я, прижавшись к стене возле двери, остановился, видя, что комната пуста, повернулся, увидел меня и вскрикнул.

— Спасибо за информацию, Рената,— сказал я, со всей силой нанося ему удар плашмя мечом по голове. Не задерживаясь, чтобы проверить, не расколол ли я ему череп, я пересек кабинет и снова оказался в туннеле, прежде чем у кого-либо из его людей хватило мужества войти без стука.

За пару часов, в течение которых я обследовал систему туннелей, я обнаружил множество боковых ответвлений, несколько потайных комнат со столами и сгнившими постелями, узкую лестницу, ведшую на первый этаж, но мне никак не удавалось найти прямого пути в другое крыло дворца и к выходу среди рододендронов. Я подумал было о том, чтобы выбраться наружу, но из-за стен раздавалось чересчур много звуков, делавших подобную мысль не слишком привлекательной. Похоже, все здание было охвачено волнениями, чему, впрочем, вряд ли стоило удивляться, учитывая смерть наместника и приближающуюся вероятностную бурю.

Наконец я нашел шахту с ржавой лестницей внутри. Ступени были расположены слишком близко друг к другу и покрыты ржавчиной, а в самой шахте едва хватало свободного места. По мере того как я спускался, она, казалось, становилась все уже. Шахта заканчивалась сырым полом, который, как я понял, шел под рядом камер, в одной из которых мне уже довелось побывать. Почти в полной темноте я двинулся по проходу шириной в два фута, куда свет проникал лишь сквозь щели между камнями. Мне не хотелось думать о том, что будет, если я останусь здесь, когда наступит ночь.

Пройдя с полсотни шагов, я уперся в тупик. Повернув назад, через тридцать футов я обнаружил перекресток, насчет которого мог поклясться, что еще пару минут назад его здесь не было. Правое ответвление вело к открытой яме, куда я едва не свалился. Другое уходило по спирали вниз, завершаясь круглым помещением с темными отверстиями вдоль стены. Я повернулся кругом, а когда снова взглянул в ту сторону, откуда пришел, все изменилось. На этот раз сомнений не оставалось: там, где только что был проход, встала сплошная каменная стена. Теперь я понял, что подразумевал Рузвельт под вероятностной бурей. Субъективная реальность оказалась иллюзорной, подобно сновидению.

Следующий проход, в который я свернул, завершался голой стеной из влажной глины. Когда я вернулся в круглое помещение, оно было уже квадратным, и из него вели только два выхода. Один из них упирался в массивную, окованную железом дверь, запертую на замок и засовы. Я снова вернулся назад, но вместо зала оказался в пещере, по полу которой текла вода и в дальней стене виднелся единственный темный ход. Я вошел туда, и он расширился, превратившись в устланный ковром холл перед несколькими белыми дверями, которые все оказались заперты. Но стоило мне оглянуться — и передо мной был лишь серый туннель, прорубленный в сплошном камне.

В течение долгого времени я пытался найти выход наверх, блуждая по темным ходам, которые смыкались за моей спиной. А потом в одном из туннелей, столь низком, что мне приходилось пригибаться, я услышал невдалеке звон цепей.

Прислушавшись, я уловил тяжелое дыхание и шарканье ног по камню, снова звон. В обычной ситуации подобные звуки вряд ли показались бы мне привлекательными, но, учитывая обстоятельства, я предпочел рискнуть. Пройдя еще десять футов, я увидел тусклый свет, шедший сквозь щель в стене вокруг незакрепленной каменной плиты размером три на три фута. Приложив глаз к щели, я увидел камеру со стенами без окон, свечу на столе, соломенный тюфяк. Посреди нее стоял старик одного со мной роста, широкоплечий, с большими узловатыми руками, обветренным лицом, бледно-голубыми глазами и загнанным взглядом. Он был одет в потрепанные синие атласные бриджи, парчовую темно-красную мантию с широкими меховыми отворотами, расшитую лилиями жилетку и поношенные туфли, которые когда-то были красными. Лодыжки его были скованы цепями. Он огляделся по сторонам, словно зная, что я здесь.

— Джеффри,— сказал он хриплым старческим голосом, который я уже слышал прежде, в одном из своих видений.— Я чувствую, ты где-то рядом.

Схватившись за каменную плиту, я отодвинул ее в сторону и заглянул в зарешеченное отверстие. Старик медленно повернулся. Рот его открылся и снова закрылся.

— Джеффри,— проговорил он.— Мой мальчик...— Он протянул руку, но тут же ее отдернул.— Но мой мальчик мертв,— пробормотал он себе под нос. — Мертв навсегда.— По иссохшей щеке скатилась слеза.— Так кто же ты? Его кузен Генри? Или Эдвард? Назовись!

— Меня зовут Керлон. Я заблудился. Отсюда есть выход?

Казалось, он не услышал мой вопрос.

— Кто послал тебя сюда? Мерзкие негодяи, которые убили Джеффри?

Он схватился за решетку, и рукав его мантии сдвинулся назад, обнажив рубец шириной два дюйма вокруг запястья.

— Никто меня не посылал,— ответил я.— Я сам. Он уставился на меня, затем кивнул.

— Да, ты из знатного рода — я вижу по твоему лицу. Ты тоже угодил в его ловушку?

— Похоже на то,— сказал я,— Кто ты? Почему ты здесь?