Миры Империума
Шрифт:
— Без сомнения, это секунданты Бейла,— сообщил Геринг.— Позволите ли вы нам вести переговоры за вас?
— Конечно, только... да, спасибо, Герман.
Бейл времени не терял.
Послышались голоса, и в гостиную вернулся Манфред в сопровождении двух незнакомцев. Два офицера в забрызганных кровью серых мундирах Имперской разведки, только что участвовавшие в бою, без всяких церемоний подошли прямо к нам. Один молодой, второй постарше, оба стройные, с суровыми лицами, держались сдержанно-учтиво.
— Ах, и вы здесь, Геринг.— Старший слегка прихрамывал из-за раны в бедре.— Надеюсь, вы знакомы
Геринг поднялся и отвесил глубокий поклон.
— Знаком, ваше превосходительство,— ответил он и обратился ко мне: — Бриан, имею честь представить вам графа Халлендорфа и капитана фон Ренца. Господа, полковник Баярд.
Оба офицера щелкнули каблуками и церемонно склонили головы.
— Честь имею, полковник,— приветствовал меня граф.
— Привет, ребята.— Я небрежно махнул рукой.— Бейл прислал вас утрясти дело?
— Господа,— Герман поспешно шагнул вперед,— полковник оказал честь и поручил мне совместно с бароном Рихтгофеном вести переговоры от его имени.— Он взял обоих офицеров под руки и увел в сторону, продолжая разговор в том же духе.
— Бриан,— ко мне подошел Рихтгофен,— сдается мне, в вашей стране поединки не в ходу.— Он с сожалением покачал головой.
— Верно, барон,— ответил я,— Мы только тем и заняты, что оскорбляем друг друга. Тот, кто больнее задел другого и притом сам остался чистеньким, тот и победитель.
— Здесь так не принято,— поморщился Рихтгофен.— Каждый доказывает свою правоту честным путем. Правда, ваше дело представляется мне довольно щекотливым. Для драки нам, по-моему, и врагов достаточно, но, к сожалению, инспектор Бейл, очевидно, полагает несколько иначе. Согласно его убеждениям, личное оскорбление превыше всего.— Барон придвинулся ближе и осмотрел рану на моей шее.— Бриан, присядьте, а если можете, полежите. Вы слишком ценны для Империума и для нас, ваших друзей, чтобы подвергаться такому суровому испытанию, но предотвратить его нет никакой возможности. Я зайду к вам позже.— Он уже хотел выйти, но вернулся и спросил: — Какое оружие вы выбираете?
— Водяной пистолет с двадцати шагов.
Из-за алкоголя, пережитой бойни, боли в голове, шее, спине и некоторых других местах я был настроен на сардонический лад.
Рихтгофен снова растерянно покачал головой и поспешил к выходу. Его ботинки оставляли кровавые следы.
Я замерз, продрог до костей, но все же проснуться смог лишь наполовину. Стараясь держать голову чуть вперед и набок, я тщетно надеялся ослабить дергающую боль в шее.
Мы втроем ждали под раскидистыми липами в нижнем конце Королевского парка развлечений. До рассвета оставались считанные минуты. Сейчас мое отношение к «делу чести» сделалось куда более серьезным. Я гадал о том, до какой степени больно словить пулю в коленную чашечку.
Со стороны расположенной выше нас дороги послышалось слабое гудение, и из мрака, пронзая фарами утреннюю дымку, выплыл длинный автомобиль. Предрассветный туман смягчил звуки открывающихся и закрывающихся дверей. Вслед за тем наши глаза с трудом различили три темные фигуры. Они спускались к нам по пологому склону. Мои секунданты двинулись им навстречу. Одна из грех теней отделилась от группы и осталась стоять в одиночестве, как и я.
За первой машиной подъехала другая. По всей видимости, врач. В тусклом свете небольших квадратных фар второго автомобиля я заметил еще одну фигуру. Более всего она походила на закутанную в плащ женщину. Огни погасли, и я снова перевел взгляд на компанию секундантов.
Слышались тихие голоса, приглушенный смех. Походило на дружескую беседу. Все было устроено по самому высшему разряду.
По дороге, как выразился Геринг, к «полю чести», он ввел меня в курс дела.
Бейл сделал вызов в соответствии с конвенцией Тота. Согласно ей, дуэлянты не должны стремиться убить друг друга. По правилам следует нанести сопернику болезненную рану, унизить его. Дело это весьма мудреное. В запальчивости на дуэли не так-то просто нанести рану унизительную и в то же время не смертельную. Убить соперника — такое же бесчестье, как уклониться от поединка. Тем не менее примеры последней разновидности бесчестья все же известны, тогда как о прецедентах первой и слыхом не слыхивали.
Хотелось бы знать, какую каверзу затевает Бейл. Возможно, он собрался одарить меня чем-нибудь более экзотичным, нежели банальное дробление суставов. Я в предмете не разбираюсь. Мне эта забава в диковинку, тогда как главный инспектор слывет ветераном. Видимо, через несколько минут мое любопытство будет удовлетворено.
По словам Манфреда и Германа, самым опасным оружием считались пистолеты. С их помощью можно не только нанести смертельную рану сопернику, но и самому подвергнуться риску быть убитым. Проще использовать саблю или шпагу. Для признания удовлетворения достаточно первой крови. Поскольку использование сабли или шпаги в число моих умений не входило, мои секунданты без особого энтузиазма признали наиболее целесообразным остановить выбор на пистолетах. Во время войны в Европе я около года не расставался со своей пушкой сорок пятого калибра и частенько посещал тир. Ну и несколько раз мне доводилось стрелять по движущимся мишеням в настоящем бою.
Я спал всего пару часов. Геринг с Рихтгофеном позволили мне удалиться в мои апартаменты лишь по окончании переговоров. Я рухнул на диван и мгновенно провалился в сон. Моим секундантам пришлось изрядно потрудиться, чтобы поднять меня в пять утра. В это время суток мой боевой дух всегда на самом низком уровне, даже без учета таких обстоятельств, как простреленная шея и возможность получить болезненные и унизительные ранения. Перед спектаклем Рихтгофен снабдил меня черными брюками и белой рубашкой, добавив легкую шинель для защиты от предрассветного холода. Я бы предпочел шинель поплотнее, но моя забинтованная шея горела огнем от малейшего неосторожного прикосновения.
Компания секундантов разделилась. Мои с ободряющими улыбками вернулись ко мне и негромко пригласили следовать за ними. Геринг, к великому моему сожалению, забрал у меня шинель.
Бейл и его люди также двинулись к опушке, где мгла рассеивалась быстрее.
— Пожалуй, уже достаточно светло, барон? — спросил Халлендорф.
Рихтгофен осмотрелся.
— Для порядка подождем еще минут пять.
Геринг и фон Ренц обсуждали положение исходной черты. Доктор с саквояжем в руке молча стоял неподалеку. Бейл ждал чуть поодаль.