Миры неведомые

Волков Константин Сергеевич

–  Надежды мало, Наталья Васильевна, - возразил академик.
– Мы убедились, что жизнь на Венере находится на первых стадиях развития, а нефть является результатом переработки органических остатков, требующей многих миллионов лет.

–  Вот с этим разрешите не согласиться!
– Наташа даже вскочила и раскраснелась, как это бывало в минуты величайшего возбуждения.
– Не забывайте Менделеева!

Эти слова напоминали давнишние споры между учеными. Великий русский химик считал, что нефть возникла не путем разложения остатков доисторических животных или растений без доступа воздуха, а гораздо проще - как результат химического взаимодействия раскаленных карбидов железа и других

металлов с парами воды и углеводородами первичной атмосферы Земли, то есть неорганическим путем. Вопрос этот всегда являлся больным местом для Наташи Артемьевой. Еще в стенах института она была известна как самый горячий приверженец теории Менделеева. Теперь же этот вопрос приобретал не только теоретический, но и острый практический интерес. Поэтому она спорила и горячо доказывала свою правоту. По мнению Наташи, только химические реакции с веществами неорганического происхождения могли образовать колоссальные запасы нефти, имеющиеся на Земле, а раз так, то нефть или ей подобные вещества должны быть и на Венере. Их можно найти! Их необходимо найти!

Академик с интересом слушал темпераментную речь Наташи, но Сандомирский одной фразой охладил весь пыл молодой женщины.

–  Все это, быть может, и правильно, - произнес Николай Александрович, - но нефть и ее производные дают скорость истечения газов не выше 2,5 километра в секунду. На таком горючем улететь с Венеры невозможно!

Совершенно обескураженная Наташа остановилась на полуслове, с минуту смотрела на Сандомирского, потом безнадежно махнула рукой и села.

–  Силаны, - произнес Красницкий, - а фтор у нас есть.

Споры внезапно прекратились, и наступило общее молчание. Одно лишь слово, произнесенное химиком, направило мысли по другому руслу и родило новые надежды. Речь шла о соединениях кремния с водородом, иначе называемых гидридами кремния или силанами. По своему химическому составу они напоминают углеводороды. Некоторые из таких соединений - например, трисилан, тетрасилан и другие высокомолекулярные гидриды - при обычной температуре являются жидкостями и чрезвычайно бурно реагируют с хлором, фтором и другими галоидами. При соединении силанов со фтором выделяется огромное количество тепла.

–  А ведь это замечательная идея!
– согласился Виктор Петрович.
– Природные силаны вполне возможно найти и на Венере.

Наташа бросила на Красницкого взгляд, полный уважения. Шаповалов иронически улыбнулся, но на этот раз промолчал.

Надежда, вдруг мелькнувшая перед астронавтами, основывалась на одном весьма логичном предположении. Кремний представляет собой элемент, в природе весьма распространенный. По существу, он является основой всего неорганического мира, так как большая часть горных пород, образующих литосферу, или твердую каменную оболочку планет земной группы, их кору, состоит из кремния в сочетании с кислородом и другими элементами. Широко известные кварц, песок, кремень - все это минералы, состоящие из кремния как химической их основы.

С другой стороны, установлено, что водород входил в первичную атмосферу всех планет без исключения и до сих пор содержится в атмосфере Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, то есть планет-гигантов. Поэтому не было ничего неразумного в допущении, что при формировании Венеры, развивавшейся в иных температурных условиях, вследствие ее большей близости к Солнцу, могли образоваться природные соединения кремния и водорода, так как и тот и другой элемент находились здесь в избытке.

–  Ну что ж!
– продолжал академик.
– Значит, надо искать. Но найдем ли мы их, вот в чем вопрос?

–  Найдем, Виктор Петрович!
– уверенно сказала Наташа.
– Силаны, силены, бораны или какие-нибудь другие вещества, способные

гореть, должны быть на Венере.

–  Вам и книги в руки!
– улыбнулся академик.
– Не зря же мы взяли с собой геолога-разведчика.

Наташа оживилась. Ей все время казалось, что пользы для экспедиции от ее пребывания в числе участников полета недостаточно. Хотелось стать действительно полезной. Разговор у костра в тот вечер, после сражения с пауками, не выходил из ее памяти. Теперь открывалась возможность применить свои знания и энергию.

Несмотря на серьезность положения, молодая женщина сияла от удовольствия.

–  Итак, - продолжал Виктор Петрович, подводя итоги беседы, - теперь все высказались и можно принимать решение. Положение наше трудное, но далеко не такое безнадежное, как думают некоторые. Первоочередная задача ясна - найти горючее. Будем искать силаны. Здесь реальная возможность. Поручим это дело Наталье Васильевне и Владимиру Ивановичу. В их руки передадим всю технику: вездеход, самолет, подводную лодку. Если надо, все включимся в это дело. Здесь главное - непреклонная воля, настойчивость и труд. Непрестанный труд. Одновременно подумаем и о другом. Энергия нам нужна при всех обстоятельствах. Значит, поручим Ивану Платоновичу и Николаю Александровичу использовать подручные средства и соорудить ветрянку. Сделать это можно и нужно. Будем продолжать попытки наладить связь с Землей. Но мы не имеем права забывать и про главные цели экспедиции. Собственно научную работу нельзя прекращать ни на один день. И мне и Михаилу Андреевичу нельзя опускать руки, а надо продолжать планомерно выполнять программу наших исследований. Согласны?

Он остановился, пытливо оглядывая окружающих поверх очков.

–  Все это очень хорошо, Виктор Петрович, - сквозь зубы процедил Шаповалов, - но весьма проблематично. Попросту говоря, не получится ли у нас мартышкин труд? А если мы ничего не найдем, ничего не построим? Не пустая ли это затея?

–  Извольте!
– сдержанно произнес академик, хотя за стеклами его очков заблестели искорки раздражения.
– Извольте! Допустим, что действительно ничего не выйдет и мы не сумеем найти средства для возврата. Пускай будет так. Значит ли это, что мы должны опустить руки и равнодушно ждать конца? По-моему, нет. Пока есть силы, мы обязаны трудиться, собирать материалы, вести записи. Нам нужны дневники научных работ, куда следует заносить все наши наблюдения, могущие принести пользу людям. А если уж наступит наш час, мы примем смерть мужественно, как и подобает советским людям, ученым. Последний из нас примет меры, чтобы сохранить наши труды для тех, кто неизбежно придет нам на смену.

–  Обнадеживающие перспективы, - усмехнулся Шаповалов, - нечего сказать!

–  Что делать! Мы обязаны смотреть правде в глаза и, если надо, как солдаты, погибнуть на своем посту!
– произнес Сандомирский.

–  Каждый должен исполнить свой долг, - негромко добавил Красницкий.

–  А я уверена, что мы найдем выход!
– задорно бросила Наташа.

–  Перед нами незабываемый пример Седова!
– сказал Владимир, с гневом глядя на астронома.
– До последнего часа жизни своей он работал во имя родины. Да мало ли других примеров.

Шаповалов ничего не возразил, но презрительная улыбка так и застыла на его лице.

Беседа закончилась. Путешественники приступили к очередной работе. Надо было использовать ночной период для приведения в порядок записей и наблюдений, классификации коллекций. День на космическом корабле шел за днем, совершенно как на Земле. В салоне, в каютах, в лабораториях - всюду горел свет, везде шла работа. Ракета слегка покачивалась на волнах, и огни отражались в воде трепетными золотыми полосами…