Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

— Если вы думаете, что с нами так легко покончить!.. — снова взорвался Ян.

— О нет. Мы уже обсудили с тобой, какими способами вы можете оказывать давление. Я также прекрасно понимаю, что у вас есть все возможности для сбора оружия, подрывной деятельности в армии и в конечном итоге для открытого вооруженного выступле­ния. Кое-кто из Совета Блюстителей жаждет арестовать вашу банду немедленно. Но, увы, нам без вас не обойтись. Вообрази, какой хаос начнется, если четвертая часть технического персонала депар­тамента полезных ископаемых или пелагокультуры вдруг исчезнет, не оставив достойной замены. Или если Вулфа внезапно убрать с его окольных тропок, где он добывает свой товар, — откуда, скажи

на милость, половина дам Верхнего уровня будут брать новые на­ряды, чтобы затмить вторую половину? Опять же, как известно, мученики стимулируют любое движение. Юноши, которым ваша философия была до лампочки, вдруг воспламенятся, увидев, что нд свете есть вещи дороже самой жизни. Нет, репрессиями мы только спровоцируем войну, вместо того чтобы ее избежать.

Свобода откинулся назад. Мальчик клюнул на наживку, сразу видно: взгляд озадаченный, рот полуоткрыт, рука неуверенно при­поднята то ли для защиты, то ли с мольбой, то ли для рукопожатия.

— Существует вполне приемлемый компромисс, — продолжал Свобода.

— Какой? — прозвучал еле слышный шепот.

— Рустам. Эпсилон Эридана-2.

— Новая планета? — Ян вскинул голову. — Но...

— Если самые недовольные конституционалисты покинут Зем­лю добровольно, подготовив себе компетентную замену, камень с нашей шеи упадет. Со временем мы, возможно, вернемся к школь­ным проблемам и порадуем ваших оставшихся дома друзей, не чувствуя себя при этом побежденными. Но даже если и нет, вам-то что? Вы от нас уже избавитесь — а мы избавимся от самых упрямых элементов оппозиции. Успешное же основание колонии увенчает лаврами Совет и одновременно послужит допингом для космиче­ских экспедиций, поэтому колонии будет гарантирована наша по­мощь и благословение. Что касается издержек, то твои друзья вла­деют ценным имуществом, которое с собой не возьмешь: пускай продадут его и финансируют проект.

Истории такие примеры известны. Массачусетс, Мэриленд, Пен­сильвания были поддержаны правительствами, враждебно настро­енными к идеям первопоселенцев и жаждущими избавиться от идеалистов. Почему бы нам не повторить спектакль?

— Но двадцать световых лет, — прошептал Ян. — И навсегда покинуть Землю...

— Вам придется многим пожертвовать, — согласился Совет­ник. — Зато вы избежите риска быть раздавленными силой или задушенными с помощью моих злокозненных планов. — Он пожал плечами. — Конечно, если уютный морской домик с лучистым отоп­лением для тебя важнее философии, тогда оставайся, о чем речь!

Ян дернул головой, словно его опять ударили.

— Мне надо подумать, — сказал он.

— Посоветуйся с Вулфом, —- предложил Свобода. — Он в курсе. Он сам подал мне эту идею.

— Что? — глаза Бернис округлились в неподдельном изумле­нии.

— Я говорил тебе, что Вулф не борец, — засмеялся Свобода. — Очевидно, он обсуждал перспективы свержения правительства и даже провел какую-то подготовку. Но, как мне кажется, он не думает о восстании всерьез. Это была просто вывеска для поддер­жания боевого духа маловеров. А основные усилия он направил на то, чтобы заключить с нами выгодную сделку... и заставить прави­тельство послать вас на Рустам.

Он взял верную ноту, заметил Советник. Зная, что за кулисами стоит наставник Вулф, Ян не будет так бояться подвоха.

— Мне нужно поговорить с ним. — Мальчик встал, охваченный внезапной дрожью. — Поговорить со всеми. Нам надо подумать... Прощайте.

Он повернулся и, как слепой, побрел к двери.

— Прощай, сынок, — сказал Свобода.

Вряд ли Ян его услышал. Дверь закрылась. '

Свобода долго сидел не шевелясь. Сигарета догорела до фильтра и обожгла ему пальцы. Выругавшись, он бросил ее в мусорник и с трудом встал. Покалеченная нога опять разболелась.

Иеясу

скользнул вокруг стола. Свобода оперся на мощную, словно ствол, руку и доковылял до прозрачной дгены, ловя глазами дале­кие отблески открытого океана.

— Ваш сын вернется, да? — спросил наконец Иеясу.

— Не думаю, — ответил Свобода.

— Вы хотите они летят на планету?

— Да. И они полетят. Я недаром столько лет работал, всю эту механику наизусть знаю.

Солнце было бледным, но свет его слепил глаза, так что Совет­нику пришлось протереть их кулаком. Отчетливо, но каким-то сры­вающимся голосом он проговорил:

— Старый Инки был в своем роде мужик образованный. Он любил утверждать, что главная аксиома человеческой геометрии звучит так: «Прямая линия не есть кратчайшее расстояние между двумя точками». Да и нет их, прямых линий, на свете. Похоже, он был прав.

— Это был ваш план, сэр? — В голосе Иеясу звучало скорее сочувствие, чем любопытство.

— Мой план... Да, верно. Книги Анкера и мой собственный здравый смысл убедили меня, что в обозримом будущем Земле надеяться не на что. Быть может, через тысячу лет упадка разразит­ся окончательный кризис и на развалинах нашего мира родится нечто новое, но моему сыну это мало чем поможет. Я хотел отпра­вить его отсюда, пока не поздно, на другую планету, где можно начать все с нуля. Но один он не мог улететь, нужно было основать колонию. А колонисты должны быть здоровыми, независимыми, способными людьми и, главное, добровольцами; другим там не выжить. Я рассчитывал на то, что пригодная для жизни планета будет найдена, но вряд ли стоило надеяться, что она окажется очень уж гостеприимной. И потом — как заставить этих людей улететь? Цивилизация еще не прогнила настолько, чтобы они не могли устроить себе вполне сносную жизнь здесь, дома, если дать им хотя бы полшанса.

Следовательно, нужно было создать такое препятствие на Зем­ле, которое невозможно преодолеть одним лишь умом и усердием. Но что за препятствие? Неразрешимыми, как правило, бывают противоречия между разными типами культур. Когда сталкиваются аксиомы, логика бессильна. Поэтому я основал внутри Федерации общество, соперничающее с ней. Это было нетрудно. Здесь, в Се­верной Америке, умирающая культура только что сделала попытку возродиться через восстание — и потерпела крах. Но она еще не умерла. Ей только нужно было обрести новое дыхание и цели.

Я взял за основу философию Анкера. Нанял Лэрда — непревзой­денного актера, человека с умом, но без совести. Обошелся он мне недешево, зато я мог на него положиться, ибо ясно дал ему понять, что его ждет в противном случае. Когда он сделал свое дело, я отпустил его на отдых — новое лицо, новое имя и щедрая пенсия. Он спился и умер четыре года назад. Но вопрос о том, что я причастен к его смерти, остался открытым. Первый чувствитель­ный удар, за которым должны были последовать другие.

Свобода вспомнил о мальчике, в ярости покинувшем дом на­всегда. И вздохнул. Никто не в состоянии предусмотреть всех дета­лей. По крайней мере внуки Бернис вырастут свободными людьми, если, конечно, Рустам их не сожрет.

— В конце концов я своими маневрами загнал конституциона­листов в такой угол, что их хитроумный Вулф вынужден был свои­ми маневрами выманить у меня согласие помочь им эмигрировать. Думаю, подъем мы одолели. Теперь мы с тобой можем сесть в сторонке и наблюдать за тем, как вагон катится под горку. А под горкой его ожидают звезды.

— Мы поедем на юг, — смущенно предложил Иеясу. — Вы мо­жете видеть его новое солнце.

— Думаю, я умру раньше, чем он туда доберется, — сказал Сво­бода. Он задумчиво покусал губу, потом выпрямился и похромал от окна. — Ладно. Давай-ка навестим кое-кого из моих друзей-Советников и испортим ему настроение.