Миры Пола Андерсона. Том 19

Андерсон Пол Уильям

— Я слушаю! — холодно проговорил Ян.

Свобода расправил худые плечи.

— Садись, — предложил он.

Ян пристроился на краешке кресла и воззрился на отца через стол. Сын похудел, заметил Советник, но мальчишеская углова­тость пропала без следа. Бескомпромиссное, жесткое лицо над про­стой синей блузой.

— Закуришь? — спросил Советник.

— Нет, — ответил Ян.

— Надеюсь, дома все в порядке? Как жена? Дети? — Большин­ству людей дарована привилегия видеть своих собственных внуков. Ладно, кончай ныть, ты, доморощенный Макиавелли!

— Физически все здоровы. — Голос у Яна был как

сталь. — Мы оба занятые люди, Советник. Не хочу попусту отнимать у вас время.

— Да, разумеется. — Свобода зажал в губах новую сигарету, вспомнил, что в пальцах еще тлеет прежняя, и раздавил ее с неожи­данной яростью. Вернув себе таким образом самообладание, сухо сказал: — Наверное, раз уж встал вопрос о переговорах между

мною и представителем вашей новоиспеченной Ассоциации кон­ституционалистов, более естественным для меня было бы встре­титься с вашим президентом, мистером Вулфом. Ты, видимо, спра­шиваешь себя, почему я остановил свой выбор на тебе, хотя ты всего лишь член политического комитета.

Ян напряженно сжал челюсти.

— Надеюсь, вы не рассчитывали на родственные чувства?

— О нет. Дело в том, что мы с Вулфом уже несколько раз беседовали. — Свобода хмыкнул. — Ага! Ты удивлен, верно? Поже­лай я развалить вашу организацию, мне достаточно было бы оста­вить тебя переваривать эту новость. Но на самом деле Вулф просто поговорил со мной по видеофону, неофициально, и прощупал меня по поводу некоторых вопросов. Я в свою очередь тоже его прощу­пал, и мы достигли молчаливого соглашения.

Свобода оперся на локти, выпустил облако дыма и продолжил:

— Ваша организация была создана несколько месяцев назад. Конституционалисты вступали в нее тысячами, по всему земному шару. Но у каждого из них свое представление о задачах Ассоциа­ции. Кто-то хочет, чтобы она стала выразителем его интересов; кто-то видит в ней революционное подполье; большинство навер­няка вступило в смутной надежде на взаимную поддержку. По­скольку вы пока не приняли определенную программу, никто не чувствует себя разочарованным. Но скоро твой комитет должен будет предложить конкретный план действий, иначе вся ваша орга­низация превратится в бесформенное желе.

— У нас есть план, — возразил ему сын. — Раз уж вы так хорошо информированы, я могу рассказать вам, каким будет наш первый шаг. Мы собираемся подать официальное прошение об отмене пресловутого декрета об образовании. У нас есть кое-какое влия­ние, в том числе и в кругу ваших друзей-Советников. Если проше­ние будет отклонено, мы прибегнем к более жестким мерам.

— Экономическое давление. — Свобода кивнул большой лысой головой. — Бойкоты и снижение темпа работы. Если не поможет — забастовки под видом массовых увольнений по собственному жела­нию. Следующий шаг, естественно, гражданское неповиновение. Затем... Ну да ладно. Схема классическая.

— Классическая, потому что срабатывает, — сказал Ян. Кровь прилила к его щекам, и он до боли стал похож на прежнего маль­чугана.

— Иногда.

— Вы могли бы избежать многих осложнений, отменив свой декрет немедленно. Тогда мы пошли бы на компромисс по многим другим вопросам.

— Да, но я не собираюсь этого делать. — Свобода молитвенно сложил ладони, возвел очи горе и елейно протянул, не выпуская изо рта сигареты: — Общественные интересы требуют общеобразо­вательных школ.

Ян вскочил как ошпаренный:

— Вы прекрасно знаете, что это просто лицемерный предлог, под прикрытием которого вы хотите нас уничтожить!

— Между

прочим, — сказал Советник, — я намереваюсь следу­ющей осенью изменить учебный план. Время, отведенное для кри­тического анализа литературных произведений, лучше будет потра­тить на заучивание текстов наизусть. И потом, раз уж в обществе так модно потребление галлюциногенов, не помешает ввести прак­тический курс их правильного применения...

— Ты, паскудный подкидыш из помойки! — вскричал Ян, на­гнувшись через стол.

Иеясу оказался рядом, словно бы и не пересекал разделявшее их пространство. Ребро ладони рубануло по кисти Яна. Стальные пальцы другой руки ткнули в солнечное сплетение. Ян задохнулся и сва­лился навзнйчь.

— Эй, осторожнее, — предупредил Свобода, вцепившись побе­левшими пальцами в край стола.

— С ним все в порядке, сэр, — заверил его Иеясу. Усадив Яна в кресло, он принялся массировать ему плечи и затылок. — Через минута придет в себя. — И, с плохо скрытым гневом: — Так с от­цом не разговаривают!

— Насколько я знаю, — сказал Советник, — он, возможно, прав.

Глаза у Яна прояснились, но все трое хранили молчание. Свобо­да закурил очередную сигарету, отрешенно глядя вдаль. Ему ужасно хотелось посмотреть на мальчика, быть может, в последний раз, но это было бы тактической ошибкой. Ян неуклюже развалился в кресле, над ним горою высился Иеясу. Наконец Ян угрюмо проро­нил:

— Я не буду извиняться. Чего еще вы ожидали?

— Ничего, наверное. — Свобода сложил пальцы шалашиком и поглядел сквозь них на сына. — Безусловно, подобные меры вызо­вут сопротивление. И все-таки я лишь ускоряю конфликт, который все равно рано или поздно назрел бы и привел к тем же самым последствиям. Ты не дал мне объяснить, почему я выбрал в качест­ве представителя Ассоциации для сегодняшних переговоров тебя, а не Вулфа. Видишь ли, ты человек молодой, горячий, а стало быть, лучше годишься на роль выразителя интересов нового поколения конституционалистов, чем пожилой, более осторожный и менее фанатичный Вулф. Экстремисты в вашей партии могут отвергнуть любое компромиссное соглашение, достигнутое Вулфом, просто потому что он Вулф, известный своей репутацией «и нашим, и вашим». Но если план будет исходить от тебя, они прислушаются.

— К какбму соглашению вы надеетесь прийти?! — прорычал Ян. — Пока вы не вернете нам наших детей...

— Ради Бога, только без сантиментов. Позволь мне объяснить, в чем проблема. Вы, конституционалисты, диаметрально противо­положны правительству по взглядам на жизнь. Вы несовместимы. Когда-то, наверное, вы могли мирно сосуществовать. Такая воз­можность не исключена и в будущем, когда улягутся страсти. Но не сейчас. Представь себе, что мы решили сдать позиции, отменить декрет об образовании и возродить систему частных школ. Это будет победой для вас и поражением для нас. Вы добьетесь не только конкретной цели — вы добьетесь всеобщего уважения, под­держки, к вам хлынут новые силы. Мы соответственно все это проиграем. И очень скоро вы выдвинете новые требования: причин для недовольства вам не занимать. Получив обратно свои школы, вы захотите возродить право на критику политических основ; до­бившись его, вы потребуете права открытой агитации. Потом вам захочется представительства в Совете, потом... В общем, нет смыс­ла продолжать. Нам выгоднее покончить с этим сейчас, раз и на­всегда, пока вы не успели окрепнуть. А потому не очень-то рассчи­тывай на помощь моих друзей-Советников.