Миры Роджера Желязны. Том 12
Шрифт:
Все это было достаточно легко вообразить. Чего не мог никак взять в толк Этан, так это почему оптоволоконные линии, соединявшие приемное устройство биржи с телепортами, пропустили удар и паралич охватил торговые залы. Такое количество техники просто не имело права разом выйти из строя!
С другой стороны, какой вред могла нанести перегруженность сигналу связи, если вспышка, пройдя, естественно, сквозь фильтры, поразила нейронные узлы двух тысяч трехсот тридцати девяти участников торгов? Насколько прочным оказался электронно-протеиновый интерфейс? На этот вопрос получить ответ не представлялось возможным, поскольку одна из бед, связанных с технологией двадцать первого века, заключалась в том, что лабораторные испытания плелись далеко в конце коммерческого использования новейших достижений.
Вонг просто не мог вообразить, как осуществилась передача энергии, однако аппаратура показывала, что именно это и произошло. Он наблюдал за экранами в момент, когда избыточное напряжение — или что-то еще — разрушило столь нежный сенсорный баланс более чем в двух тысячах умах. Левый дисплей высвечивал количество сгоревших и вышедших из строя соединений, а правый отображал пылающими красными буквами медицинское состояние одного человека за другим. У каждого из них электролитовый баланс и показатели нервной активности были угрожающими. Люди в прямом смысле слова умирали там, на полу, и Этан Вонг был бессилен оказать им помощь.
Его приборы считывали всю информацию о том, что происходило на бирже, но ни один из них не мог дать ответ, что же в точности произошло.
Просто что-то произошло.
Пш-ш
Пш-ш
Пш-ш
Пш-ш
Федеральная резервная система, Вашингтон,
округ Колумбия, 21 марта, 12.59 местного времени.
— Ну что там еще? — рявкнул в трубку Мика Джордан, председатель Федеральной резервной системы США, когда ему наконец удалось до нее дотянуться. Чтобы взять трубку, пришлось пройти обратно к столу в тот самый момент, когда он, председатель, засунув руку в пальто, уже направлялся к выходу. И черт бы побрал эту штуку — телефон, естественно, а не пальто и не дверь.
— Господин Уолтерс звонит из Нью-Йорка, сэр, — смущенно ответила секретарша.
— М-м, могу я потом перезвонить? Я уже и так опаздываю на встречу Совета директоров и в самом деле…
— Он сказал, что это срочно, сэр.
— Черт. Ладно, соедините меня с ним. Но сначала скажите, что у него всего две минуты.
— Да, сэр.
— Джордан! — голос Питера Уолтерса, председателя Биржевого банка Нью-Йорка и одного из коммерческих клиентов Федерального резерва, слышался в трубке с необычайной ясностью, как будто он находился в соседней комнате, а не за двести с лишним миль. — Что это еще за «две минуты времени»?! У нас очень серьезная проблема, и без тебя не обойтись.
— Питер, ну что там еще могло случиться? Мне в самом деле надо бежать на важную…
— Вся система рухнула! Мы потеряли около трех триллионов долларов в обороте из-за электрического удара, и это только мой банк. Три триллиона! Все без остатка. За последние пять минут. И убытки продолжают расти.
Джордан замер как пораженный током.
— Т-ты сказал, т-триллиона?
— Да. Так что теперь у тебя найдется время?
— Я в твоем распоряжении. А в чем причина? Это что, компьютерный сбой?
— Нет, дело не в этом, хотя компьютеры пострадали тоже. Какой-то электромагнитный импульс, похожий на взрыв огромной водородной бомбы, выбил все телефонные звонки, входящие и исходящие. По крайней мере, так мне сообщили специалисты. Пострадал мой банк и еще пять сотен прочих. Все деньги, находившиеся на тот момент в передаточных каналах, превратились в дым. Все средства автоматической клиринговой системы тоже. Более того, мы до сих пор терпим ежеминутные убытки порядка… вот цифра — четыреста миллиардов долларов.
— Что?! Разве твои люди не смогли сразу выключить систему?
— Мика, ты знаешь, когда в потоке одновременно находится порядка двух миллионов счетов, то это проще сказать, чем сделать. Уже только чтобы сбить скорость кредитных операций и трансфертов в конце рабочего дня, требуется около часа. Не забудь, что необходима генерализация, проверка и очистка. Если происходит такое чрезвычайное событие, то на быстрый результат рассчитывать не приходится.
— У тебя, конечно, сохранились записи, — заметил председатель Резервной системы. — Что входило, что выходило… разве не так?
— Ты серьезно? Ты что, имеешь в виду записи на бумаге или двойные файлы?.. Мика, сколько лет ты работаешь на этом месте? Мы говорим не о металлических изделиях или мешках из пластмассовых волокон, а о реальных деньгах! У них нет физического воплощения, это куски информации, электрические заряды в компьютере или где-то в стратосфере. Если бы мы делали дубликаты, то это были бы реальные банкноты, согласно наставлению Пламбера и «Бэнк оф Америка». Наверняка ты знаешь все это. Что приходит, то приходит. Что уходит соответственно, то уходит, а нам остается то, что в середине. Вот почему я тебе звоню. Мы, то есть мой банк, хотим получить от тебя ответ, изменит ли Федеральный резерв количество поставляемых денег, чтобы покрыть эти невосстановимые расходы. Мика, мне сегодня надо знать «да» или «нет», поскольку, потеряв три триллиона, я должен выдержать серьезный разговор с вашими инспекторами, прежде чем закроется вечером телеграф.
— Питер, я не могу сказать тебе сейчас.
— Плохо, Мика. Ты понимаешь: у нас катастрофа. Если вы умоете руки, то серия банкротств неизбежна. Представь, Мгновенное Черное Воскресенье в квадрате, когда люди будут выбрасываться из окон и все такое прочее.
— Но я не могу решиться на такую переоценку самолично! — запротестовал председатель. — Так нельзя. Сначала мне нужно обсудить возникшую ситуацию с Советом директоров. Если все так, как ты говоришь, то пострадали и международные связи. К примеру, придется связаться с Гелеро из Евробанка, чтобы скоординировать усилия.