Мисс Кэрью

Эдвардс Амелия

— Я старался сделать это место приятным для вас, — сказал сэр Джеффри.

— Оно восхитительно. Я приехал, знаете ли, всего на неделю или десять дней, а пробыл уже почти три недели. Разве это похоже на то, что я нахожу Сеаборо-корт скучным?

— И все же вы хотите покинуть нас!

— И все же я чувствую, что должен оставить вас — должен. А когда дело доходит до должен, то, чем скорее что-то будет сделано, тем лучше.

— Возможно, и так; и все же… Вы уверяете меня, что вас призывают

перо и чернильница. Дело только в них?

— Боже мой, Бьюкенен! — нетерпеливо воскликнул я. — Вы адвокат истца, а я — заключенный в суде? Говорю вам, что мне лучше уехать — разве этого недостаточно?

— Так будет лучше для вас! — повторил он.

— Да. Воздух Дарема мне не нравится. Вы это понимаете?

— Я в это не верю! — воскликнул он, обрушив свой огромный кулак на стол с таким грохотом, что книги на книжных полках вздрогнули. — Здесь лучший воздух в Англии! Это лучший воздух…

— Для меня, мой добрый друг, это лучший воздух на свете, — сказал я, подходя к окну, — когда им одновременно не дышит мисс Кэрью.

— Клянусь Юпитером!.. — воскликнул сэр Джеффри, глубоко вздохнув.

— Да, — с горечью ответил я. — Теперь вы знаете. Я надеюсь, что вы довольны.

— Клянусь душой, Фил, — сказал он, — я огорчен больше, чем могу вам сказать. Я понятия не имел об этом — ни малейшего понятия.

— Но вы и не обязаны были иметь об этом какое-либо представление.

— Нет, нет — конечно, нет. Просто я не мог понять, почему вы хотите сбежать.

— Ну, теперь вы знаете, — сказал я, все еще стоя у окна, спиной к нему.

— Я почти жалею об этом. Я всегда буду упрекать себя за то, что так часто сводил вас вместе. Я мог бы догадаться, что, скорее всего, произойдет — но тогда… какой же я проклятый идиот!

— Не упрекайте себя, — сказал я. — Это не ваша вина. Я люблю ее с прошлого декабря.

— Черт бы вас побрал! Все, оказывается, еще хуже. Ах, Фил! Вы возненавидите Сеаборо-корт и никогда больше не приедете сюда!

— Это ничего не изменит, мой дорогой друг, — сказал я, заставляя себя улыбнуться. — Я снова приеду к вам осенью и помогу отстреливать куропаток.

— Приедете? Имейте в виду, я запомню ваше обещание. А пока мы пообедаем здесь в одиночестве, а потом я провожу вас на станцию. Вы, конечно, предпочли бы больше ее не видеть.

— Я бы и не подумал уехать, не повидавшись с ней, — ответил я. — Я попрощаюсь с ней точно так же, как попрощаюсь с другими вашими гостями.

— Правильно, мой мальчик. Может быть, вы предпочтете пойти позавтракать, как обычно?

— Я бы, конечно, предпочел это сделать.

Сэр Джеффри подошел к окну и ласково положил руку мне на плечо.

— Мне нравится ваш дух, Фил, — сказал он. — Я не думаю, что

держался бы так галантно, будь я на вашем месте — клянусь душой, я бы этого не смог!

Его похвала озадачила меня. Я чувствовал себя так, словно совершал позорное отступление, и совершенно не осознавал никакого героического порыва.

— Единственное, что меня удивляет, — продолжал сэр Джеффри, — как она могла быть настолько слепой и извращенной, чтобы отказать вам!

— Отказать мне! — воскликнул я. — Мисс Кэрью не отказывала мне!

— Не отказала вам? Вы хотите сказать, что она приняла ваше предложение?

— Нет, сэр. Конечно, нет.

— Черт возьми! Но она должна была сделать либо то, либо другое!

— Тогда могу вас заверить, что она не сделала ни того, ни другого — по самой простой причине. Я ее не спрашивал.

Сэр Джеффри с минуту очень серьезно смотрел на меня, а затем разразился хохотом, и несколько минут ходил взад и вперед по комнате. Наконец, совершенно измученный, он опустился в кресло и вытер лицо носовым платком.

— Не спрашивал ее! — воскликнул он, задыхаясь. — Клянусь Юпитером! — вот тебе и поклонник! Не спрашивал ее! — а я-то изливаюсь в сочувствиях!

— Смейтесь сколько вам угодно, — сказал я, теперь уже по-настоящему разозлившись, — но как я мог — бедняк, живущий буквально за счет того небольшого количества ума, которым одарили меня небеса, — осмелиться предложить руку и сердце мисс Кэрью!

— Ерунда! — возразил сэр Джеффри. — Мисс Кэрью не девственница-весталка.

— Но она богатая наследница, а у меня нет ни гроша, который я не заработал бы своим пером.

— Короче говоря, вы думаете, что, будучи такой богатой, мисс Кэрью не может выйти замуж, разве только для того, чтобы стать еще богаче! Прекрасная теория!

— Таково мировоззрение.

— Тогда вы можете поверить мне на слово, что мисс Кэрью слишком добрая и слишком мудрая молодая женщина, чтобы основывать свою веру на мировоззрении. Глупости; если вы действительно любите ее, скажите ей об этом и покончите с этим!

— Я бы пошел к ней сию минуту, — сказал я, — если бы она была так же бедна, как я.

— Но поскольку вместо этого она получает около пятнадцати тысяч в год от земельной собственности, вы считаете более достойным и романтичным вернуться в Лондон, не сделав ни единого выстрела! Клянусь всеми богами, Фил, это просто самая нелепая вещь, с какой я когда-либо сталкивался в своей жизни!

— Ничего не могу поделать, если это так.

— Замените не могу на не хочу, а не хочу — на не буду!

— Это бесполезно, сэр Джеффри. Вы можете смеяться надо мной сколько угодно, но вам не поколебать моей решимости.