Мисс Шамвей машет волшебной палочкой
Шрифт:
– Так вы оставили надежду узнать меня поближе? – спросила Мира, пристально глядя на меня.
– Не думаю. Посмотрим. Я не рассказывал вам о рыженькой из Нового Орлеана?
– Об этом я вас не спрашивала. – Мира поднялась на ноги. – И это меня мало интересует. – Она медленно пошла к машине.
– Итак, вы не желаете мне помочь? Что ж, это отучит меня от учтивости.
– А в чем дело?
– Чем больше я думаю об этом приключении, тем больше оно меня воодушевляет.
– А в чем состоит ваш личный интерес в этой операции? – спросила девушка, нажимая
– Но ведь это же прекрасный репортаж! Сразу видно, что вы ничего не смыслите в нашем ремесле. Такая история! Сенсация! Возможно, поместят даже мою фотографию в газете.
– А вам не жаль тех несчастных, которые будут заворачивать в газету с вашей физиономией мясо? – заметила Мира, медленно выводя машину на дорогу.
– Если бы вы знали, как пагубно влияют на романтизм подобные ледяные насмешки, – сказал я без прежнего энтузиазма.
Мы двинулись обратно по извилистой дороге и вскоре оказались в деревне.
– Что, если нам немного перекусить? – предложил я. – Мои миндалины нуждаются в смазке.
Мы подъехали к некому подобию рынка, и разбуженные нашим появлением индейцы принялись наперебой предлагать нам свой незамысловатый товар, в основном состоящий из букетов разнообразных цветов. Мы остановились перед кабачком с навесом, выполненным из ржавого металла. Внутри нас встретил запах немытых тел.
– Останемся лучше на веранде, – предложил я. – Этот бар напоминает мне редакционную комнату.
Мы сели. Мира сняла свою большую шляпу и заботливо положила ее на стол. К нам тотчас же подошел сморщенный старый мексиканец, с хмурым выражением лица. Мне показалось, что у него неприятности. Я заказал пиво, и он, кивнув, молча удалился.
– Вот вам некто, у кого нелады с жизнью, – заметил я, решительно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки: было слишком жарко. – Они вечно делают из мухи слона, любая неприятность превращается у них во вселенскую скорбь. Когда-то мне было их жалко, а теперь – все равно.
Мира молчала, глядя своими огромными глазищами на что-то за моей спиной. Я оглянулся. Еще никогда мне не приходилось встречать такого толстого типа, как тот, что появился перед входом в кабачок. Не отставал он и в росте: два метра, не меньше. На голове его было обычное соломенное сомбреро, а серапе накинуто на могучие плечи. Но я отметил хорошо сшитый костюм и ручной выделки мягкие мексиканские сапожки, отделанные серебром. Толстяк стоял прислонившись к двери, с окурком в толстых губах. Я обратил внимание на его до странности безжизненный взгляд. Такой взгляд мог быть у змеи. Решительно этот верзила не вызывал симпатий. Неприятным в нем было все, а то, как он кидал похотливые взгляды на мою спутницу, не предвещало ничего хорошего.
– Какой крошка! – съязвила Мира. – Можно подумать, что в один прекрасный день два близнеца сплавились вместе в утробе матери, когда она принимала ванну и вода оказалась слишком горячей.
– Послушайте, милая зубоскалка, – заметил я с беспокойством. – Ваши шуточки весьма остроумны, но приберегите их лучше для меня. Мне кажется, они могут прийтись не по вкусу этому чудовищу.
Небрежным щелчком здоровяк отшвырнул окурок, угодив им прямиком между наших бокалов. Любой другой, позволивший такую вольность, дорого бы за это заплатил, не сомневайтесь. Но, как я уже успел заметить в случае с Боглем, бесполезно кидаться на типа, весящего в два раза больше, чем ты. Когда же речь идет о противнике, превосходящем меня в весе в три раза, я готов снести маленькую неприятность, предпочитая мирное развитие событий физическим расправам. Мира же, напротив, находила естественным втравить меня в подобную переделку. Крошка была страшно гордой и не без основания считала, что я должен постоять за ее честь и пойти на неравный бой.
– Не находите ли вы, что самым лучшим было бы разделать эту тушу и убрать в шкаф для провизии? – поинтересовалась девушка.
Возможно, этот тип знал только язык своей страны. Но разве можно быть уверенным до конца? Школа в наши дни способна преподнести любой сюрприз.
– Простите, но лучше попросите меня сразу покончить жизнь самоубийством, – сказал я.
– Значит, я так же молча должна сносить оскорбления этой мясной глыбы? – Глаза Миры сверкали гневом. – Вы же видели, что он сделал! Это мне неприятно.
– Не драматизируйте ситуации и успокойтесь. Вот с такими по-боевому настроенными женщинами только и устраивать революции.
В этот момент появился хозяин. Он с опаской обошел колосса, поставил перед нами пиво и исчез.
Громила снова закурил и вторично швырнул в нас окурком. На этот раз он угодил прямо в бокал Миры. Я протянул ей мой, раньше чем девушка успела раскрыть рот.
– Вот, моя прелесть, и, ради Бога, не раздувайте из ничего паники.
Вид Миры испугал меня. Ее лицо стало совершенно белым, а глаза сверкали, как у кошки в темноте. Гигант разразился смехом. Весьма самоуверенным, как и подобает такому здоровяку.
– Должно быть, в жилах сеньора течет молоко, – бросил он с презрением и хлопнул себя по ляжке.
Я испытывал огромное желание смешать с грязью, растоптать, растереть в порошок этого жирного типа, но меня удерживал инстинкт самосохранения. Я уже имел порядочный опыт обращения с мексиканскими хулиганами, но этот образчик являл собой что-то новое. Чтобы взяться за дело, мне нужен был револьвер, а его как раз и не было.
Мира не казалась испуганной. Скорее наоборот. Она бросила на верзилу взгляд дикой лошади и прошипела сквозь зубы:
– Иди умойся, сопляк, и, если можешь утопиться, не стесняйся.
Наступила такая тишина, что было слышно, как звенит воздух. Потом здоровяк расхохотался.
– С вашим длинным языком, мой крольчоночек, вы можете нажить себе неприятности.
Дети мои, если бы он мог превратиться в корову.
– Исчезни, куча говядины! – крикнула Мира. – Изыди, убирайся отсюда!
Рука гиганта скользнула под серапе. Там был револьвер, это несомненно.
– Без историй. Все в порядке, старик, – выдавил я нервно.