Митральезы Белого генерала
Шрифт:
— Как прикажете-с, — подобострастно отвечал разбитной ярославец и вопросительно посмотрел в сторону Феди, — а вашему … э…
— Так это ему, — усмехнулся юнкер.
— А вам? — изумился половой.
— Мне чаю и покрепче. Чего вылупился? Дуй!
— Как прикажете-с! — испарился слуга, чтобы через полминуты появиться с подносом, на котором возвышалась хрустальная рюмка на тонкой ножке, а рядом с ней блюдо, сплошь покрытое тонкими ломтиками нежнейшей сёмги, переложенной ломтиками лимона.
— Согрейся, — кивнул товарищу на водку Дмитрий.
— А ты? — робко спросил тот.
— А я в холодном вагоне не ошивался столько времени. Жахни, давай, а то ещё заболеешь, чего доброго. Возись тогда с
— Хороша! — выдохнул Фёдор, опрокинув в себя содержимое рюмки.
— Закусывай.
— Ага, — послушно отозвался Шматов и потянулся к красной рыбке.
Тем временем, подоспело горячее и, оголодавший за время вынужденного поста парень, безуспешно стараясь выглядеть степенно, принялся работать ложкой. Затем пришла очередь котлеты, за нею блинов, причем, Федя всякий раз пытался разделить очередное блюдо с товарищем, но получив твердый отказ, вздыхал и принимался за дело. Наконец, с едой было покончено и Будищев расплатился с официантом, щедро наделив того чаевыми. [65]
65
В те времена официанты и метрдотели не получали жалованья за свою работу, а жили на чаевые.
— Это же, какие деньжищи! — потрясенно прошептал Шматов.
— Не переживай, — скупо усмехнулся Дмитрий. — Уж поверь, ты мне всё до последней копейки отработаешь!
Тут их общение прервали убедившиеся в сохранности груза железнодорожники.
— Все в порядке, господин юнкер, — почтительно доложил старший из них. — Поскольку у пассажиров претензий нет, мы не станем заявлять на вашего слугу в полицию.
— Благодарю.
— Однако осмелюсь заметить, что его небезопасно оставлять без присмотра.
— Вы, правы. Я немедленно куплю ему билет на этот поезд. Надеюсь, места ещё есть?
— Третий класс переполнен, — покачал головой проводник, — да и во втором не протолкнуться.
— Ничего страшного, — остался невозмутимым Будищев. — Пойдемте к кассам, а там что-нибудь придумаем.
— Я вас провожу!
— Буду благодарен.
Как оказалось, железнодорожник не ошибся. Вагоны третьего класса, предназначенные для разночинного люда, были забиты под завязку. Второй, в котором путешествовала публика рангом повыше, так же был занят. Единственные свободные места оказались в первом классе, для которого Шматов, прямо скажем, рылом не вышел, не говоря уж о стоимости билета. Но Дмитрий совершенно невозмутимо оплатил его полную цену, как если бы Фёдор ехал в нём из самого Питера, после чего они поспешили занять свои места. И как оказалось вовремя. Начальник станции зазвонил в свой колокол, машинист дал гудок и пыхтящий как живое существо паровоз медленно стронул с места состав.
Как водится, некоторые пассажиры, увлекшиеся в соответствующих заведениях чаем, пивом или ещё кое-чем покрепче, лишь после гудка осознали, в чем дело и бросились вслед за понемногу набиравшим скорость составом. В числе последних были и два офицера, едущих в одном с ними вагоне: капитан генерального штаба Недоманский и поручик артиллерии Станкевич. Первый из них, как и Щербак направлялся в Красноводск, а второй к месту службы в Москву. Большую часть дороги эти два доблестных мужа развлекали себя игрой в карты, а на станции, очевидно, скрепили дружбу некоторым количеством горячительных напитков.
И вот теперь они со всех ног припустили вслед за своим вагоном. Бежать им было не слишком удобно, поскольку приходилось придерживать свои сабли, но, тем не менее, они не посрамили славы защитников отечества и, хоть не без помощи Будищева и его друга, забрались на подножку.
— Благодарю, господа! — немного отдышавшись, заявил
— Мы сами немного увлеклись, — примирительно отозвался капитан, вытирая пот носовым платком, — успели и ладно!
— Нет уж, опоздай я на поезд, начальнику станции пришлось бы дать мне объяснения… я бы этого так не оставил…
С этими словами, они вошли внутрь вагона, и тут стало понятно, что только что помогавший им сесть в поезд мещанин тоже едет в первом классе. Капитану хватило ума или такта промолчать, а вот поручик не выдержал.
— А это ещё что за фигура?
Под «фигурой», разумеется, подразумевался Фёдор, скромно присевший на отведенное ему кресло и с благоговейным изумлением рассматривавший окружающую его роскошь. Заметив внимание офицеров, к которым он со времен действительной службы относился с граничащим со страхом почтением, Шматов тут же вскочил, мгновенно выдав в себе бывшего нижнего чина.
— З-здравия ж-желаю, вашим благородиям! — немного заикаясь от волнения, отрапортовал бывший ефрейтор.
— Нет, вы только полюбуйтесь, кто теперь ездит первым классом! — возмутился Станкевич.
— Все кто может за это заплатить, — с лёгкой иронией отозвался Будищев и, повернувшись к своему однополчанину, махнул рукой, дескать, не парься.
Федя в ответ лишь виновато улыбнулся и вернулся на свое место, оставив господ офицеров в несколько растерянных чувствах. Дело в том, что одной из привилегий офицерского корпуса в России была возможность его представителям занимать места в вагонах первого класса, заплатив лишь за второй. Касалось это, разумеется, лишь казенных дорог. И, конечно же, Даманский со Станкевичем воспользовались столь замечательной возможностью, совершенно не ожидая подобного замечания от непонятного флотского.
Следует заметить, что Будищев, будучи кондуктором, занимал промежуточное положение между нижним чином и офицером и ему, строго говоря, по чину полагался лишь второй класс. Однако господа Барановские щедро снабдили своего компаньона средствами, так что он спокойно мог путешествовать с комфортом, не обращая внимания на размеры прогонных. [66]
— Вы очень заботливы по отношению к своему слуге, — с лёгкой иронией в голосе заметил Щербак, когда его сосед вернулся на своё место.
66
Прогоны — дорожная субсидия полагавшаяся офицерам и чиновникам Российской империи, следующим по казенной надобности. Нечто вроде современных командировочных и суточных, но в отличие от них весьма щедрая, особенно к высоким чинам
— Считайте нас молочными братьями, — отозвался Будищев, присаживаясь в кресло.
— Что же, это многое объясняет.
— Вот и хорошо.
— Кстати, не успел вам сказать. Графиня Милютина пожелала с вами поговорить.
— Что, прямо сейчас?
— У вас есть возражения?
— Ни одного.
— Тогда пойдемте? Ваш «слуга», кажется, вот-вот заснет и его можно оставить на некоторое время.
— Извольте.
Вагон второго класса, располагавшийся перед рестораном, по сравнению с тем в котором ехали они, оказался куда менее помпезным, но при этом более уютным и каким-то даже домашним. Для пассажиров в нем стояли обитые кожей мягкие диваны, повернутые друг к другу тет-а-тет. Сестры милосердия и их высокопоставленная спутница заняли целиком одно отделение, оградившись от нескромных взглядов занавесками. Узнав о приходе посетителей, они тут же оставили свою покровительницу одну, чтобы те могли без помех переговорить.