Митральезы Белого генерала
Шрифт:
— Хорошо.
— Вы обещаете мне?
— Чтоб я сдох! Ну, ладно-ладно. А теперь закройте хорошенько дверь и никуда не выходите до утра.
Баронесса, разумеется, обещала, но сама и не подумала закрываться, а внимательно проследила за уходящими офицерами. Она многое бы дала, чтобы иметь возможность пойти с ними и узнать, чем все кончится, но в одной рубашке и чепце это было решительно невозможно. Впрочем, как оказалось, капитану удалось разбудить не только её. Сквозь приоткрытую соседнюю дверь девушку окликнула Милютина.
— Люси, что здесь произошло?
— Уже всё в порядке, Елизавета
— Это, конечно, замечательно, но что-то всё-таки происходило?
— Приходил Недоманский.
— И зачем же?
— Не знаю. Мне сначала показалось, что просить руки и сердца, но потом выяснилось, что ему нужны деньги.
— Деньги?!
— Я ведь дочь банкира.
— Ты разочарована, дитя моё?
— Нисколько, — прыснула в кулачок девушка. — Хотя, признаюсь, ожидала от этого потрепанного ловеласа большего пыла!
— Хорошо, что он не приударил за мной, а то, вероятно, просил бы протекции!
Закончив смеяться, барышни вспомнили о приличиях и поспешили закрыть двери. Скоро начнется новый день и им следовало хоть немного отдохнуть.
А разбудившие их мужчины, тем временем, шли в сторону салона.
— Куда вы меня ведете? — тусклым голосом спросил Недоманский.
— В цирк, пока все клоуны не разбежались.
— Что вы имеете в виду?
— Господин капитан, могу я попросить вас об одолжении? Так вот, делайте что вам говорят, и не задавайте дурацких вопросов! Тогда, вполне возможно, вы сможете выкрутиться из этого идиотского положения без особого урона.
— Вы полагаете это ещё возможно?!
— Не знаю, — пожал плечами юнкер. — Но отчего бы не попробовать?
В тусклых до того глазах Недоманского загорелись огоньки надежды. Ссутулившаяся было спина выпрямилась, плечи развернулись и он снова стал походить на того фатоватого офицера с которым они познакомились в поезде.
— Что я должен делать? — деловым тоном спросил он.
— Ничего особенного. Просто изображайте из себя потенциальную жертву, у которой снова появились деньги. А потом попытайтесь привлечь к себе внимание какой-нибудь глупой выходкой. В общем, будьте самим собой.
— Понятно. Но… хотя неважно.
В салоне для благородной публики было накурено так, что можно было вешать топор, если бы кому-то в голову пришла столь экстравагантная идея. За карточным столом сидели все те же лица, разве что «застенчивый шулер» перестал изображать из себя статиста, и они со своим напарником оба потихоньку вистовали против купца. Парамон Гладкой, похоже, заглотил наживку по самые гланды, и готов был по настоящему тряхнуть мощной.
Но пока что всё выглядело почти прилично. Купец в окружении верных подпевал посмеивался, попивал коньячок из хрустального фужера. Раздающий невозмутимо тасовал колоду, а оба шулера изображали из себя недотеп, угодивших как кур в ощип. Будищев даже подосадовал, что они оба за карточным столом. По его плану «застенчивый» должен был попытаться улизнуть. Но долго сожалеть времени не было, поскольку на сцену импровизированного цирка вышел капитан Недоманский.
— Господа! — громко провозгласил он. — Я непременно должен отыграться.
— Не за то отец сына бил, что играл, — хмыкнул купец, — а за то, что отыгрывался.
Заявление недавно проигравшегося офицера
— Боюсь, господа, выиграть у этого проходимца не так-то просто! — воскликнул он.
На мгновение за столом повисла просто гробовая тишина, такое, что было слышно только дыхание присутствующих, да заполошное жужжание мухи ухитрившейся не сдохнуть до сих пор от растворенного в воздухе никотина. Затем пришедший в себя миллионщик, вскочив из кресла, проревел:
— Бей!
Толпившиеся за его спиной прихлебатели, толкаясь и мешая друг другу рьяно рванулись к злоумышленнику, и, едва не переломав всю стоящую на пути мебель, все-таки добрались до него и принялись хватать за лацканы, бить по лицу, пинать ногами и вообще всячески выражать усердие.
Внимательно следивший за ситуацией Дмитрий во время отошел в сторону, не спуская при этом глаз со второго шулера. Тот, как и ожидалось, и не подумал помогать попавшему в беду сообщнику, а ужом вывернулся из общей свалки и бочком-бочком направился к выходу. Разгоряченные участники потасовки не обратили на него никакого внимания и продолжали яростно мутузить картежника, причем, чаще почему-то попадая по своим товарищам.
— Капитан, вон ваши деньги! — успел шепнуть Недоманскому Будищев, прежде чем вышел из салона.
Тем временем «застенчивый шулер», оставив в салоне не только напарника, но и свою «застенчивость» хладнокровно пробирался к выходу. Опасность попасться во время игры было частью выбранной им профессии, так что он не чувствовал ни малейших угрызений совести. Напротив, с самого начала его задачей было вынести добычу с парохода в случае «шухера». Тем более что большую часть её сообщник уже передал ему, когда они будто бы случайно сталкивались в салоне во время кратких перерывов. Вот только он не знал, что эти движения не остались незамеченными, и за ним по пятам уже шла погоня.
Тем временем, на пристани соловьями заливались трели свистков. Несколько городовых, придерживая бьющие по ногам сабли, гулко бухали сапогами по сходням, спеша на место происшествия. А два самых дюжих матроса из команды «Цесаревича» встали у трапа с явным намереньем никого не выпускать с борта парохода. Сообразив, что здесь не пройти, шулер с невинным видом отправился на противоположный от берега борт и спустился на палубу ниже.
Там находились общие мужские и дамские каюты третьего класса, в которых отродясь не водилось никаких дам. В этом обиталище для простого народа пахло прокисшими щами и давно не стираными портянками. Большинство здешних пассажиров спали, так что шулер без помех прокрался по коридору к большому иллюминатору и принялся откручивать держащие его медные винты. За этим занятием его и застал следовавший за ним по пятам Будищев.