Миттельшпиль
Шрифт:
После отсева проваливших экзамены по русскому языку, оставшихся абитуриентов разбили на группы по алфавиту. Теперь поступающие группами сдавали экзамен по математике. Впрочем, Гаврилов прошел его легко, словно на одном дыхании.
На следующий день группа, слегка поредевшая после математики, показывала занание уставов. Целый день абитуриенты переходили от одной черной доски к другой, рисуя мелом на ее поверхности и объясняя описанные в уставе строи и боевые порядки различных родов войск. Михаил легко сдал вопросы по кавалерии и артиллерии, а вот на пехотных вопросах слегка поплыл, неправильно нарисовав ротную цепь. Эта ошибка, впрочем, не сильно снизила его общий балл.
Еще через два дня группа Гаврилова, потерявшая на уставах одного гвардейского поручика, сдавала экзамены по тактике. По элементарной тактике экзамен принимал полковник Орлов, а по общей — полковник Колюбакин. Первый дотошно выспрашивал у Михаила подробности, стараясь подловить на неправильных уставных
У Колюбакина Гаврилов вообще задержался ненадолго. Ему достался вопрос о оборонительном бое. Полковник, очевидно услышавший предыдущий спор, спросил только, какую роль должны играть пулеметы в оборонительном бою. Выслушав краткий ответ Михаила, основанный на опыте боевых действий под Дагушанем, он просто поставил поручику двенадцать.
Два экзамена по иностранным языкам, экзамены по общей истории и географии Михаил прошел, почти и не заметив. Правда, на географии ему пришлось нелегко, поскольку вопросы, на которые требовал ответы автор трудов по военной геграфии генерал Золотарев, нигде не освещались.
Однако в конечном итоге этот изматывающий нервы марафон закончился и поручик Гаврилов был зачислен в слушатели Академии Генерального Штаба.
Российская империя, Охотск. Сентябрь 1904 г.
Снег скрипел под подошвами новых зимних сапог пары гуляющих, один из которых был очень высокого роста. А второй, отставший на пару шагов, в шинели и при шашке, очень походил на конвоира. Лицо щипали порывы дующего с моря ветра. Но идущий впереди ничего не замечал, погрузившись в размышления. А посмотреть было на что. Вдалеке на горизонте вырастали величественные серо-голубые горы. В сравнении с темными одно- и двухэтажными домами «города» они казались еще больше. Прозрачный северный воздух добавлял картине нереальную четкость. Казалось, стоит сделать еще несколько шагов и попадешь прямо в горы. Но быстро дойти до них не получилось бы никому, на самом деле горы начинались за десяток верст от поселка. Зато идущая пара оказалась на берегу Охотского моря. Из нежно-зеленой воды выступали каменные глыбы, линия прилива четко выделялась на берегу, в воду заступала небольшая скала, поросшая стлаником. И над всем этим царила благодатная тишина…
Впрочем, задумчивость гуляющего на берегу Охотского моря была вполне объяснима. И занимался он этим трудным и непривычным делом уже давно.
«А чем еще прикажете заниматься поставившему на кон все и проигравшему роскошную жизнь человеку в этой немыслимой и непредставимой глуши? Где местные аборигены даже чай пьют с рыбой, а свежие новости и газеты приходят раз в месяц вместе с небольшим пароходом Доброфлота или, немногим чаще, с маленьким корабликом пограничной стражи, гордо именуемым пограничным крейсером. Пить? Даже привычный к гвардейским «проворотам» организм требует передышки. Жрать? Он же не Владимир, который только и живет воспоминаниями о том, что и когда съел. Да и не разъешься на том скудном пособии, которое им положено в ссылке. Двадцать четыре тысячи в год… Нищета и поношение для столь высокопоставленных прежде лиц. Не зря высланный в Среднюю Азию тезка (Николай Константинович, бывший великий князь) купеческими делами занялся. На такие деньги даже ссыльному прожить невозможно. Но Николаше в Ташкенте легче было. А здесь, в этой глуши, чем заняться? С аборигенами водкой торговать на меха? Так запрещено. Да и не умеет он. Это же не кавалерийскую дивизию в атаку послать и не конницей Империи командовать… Отомстил племянник, от всей души отомстил за все хорошее, что он и Владимир для него сделали. Помогали же притворявшемуся глупым и нерешительным царем и советами, и делами. А он в ответ… И не только их. Алексис и Серж еще легко отделались, успели сами уйти. Даже мать не пожалел, Гневная, говорят, так гневалась, что слуги под кровати прятались. И теперь живет у родных, в Дании, как приживалка. А сын и в ус не дует, словно и не родной… Может быть действительно не родной? Есть ведь доказательства, и довольно серьезные, что вместо Ники на престоле сидит его двойник. И множество… Вот только почему он и с Аликс рассорился, уж она-то ни за что не дала бы волю какому-то… Эх, сбежать бы и опубликовать все, что он знает в газетах. Парижских…, — он мечтательно зажмурился, представляя себя на улицах французской столицы. И тут же вспомнил прочитанное недавно в одном из старых описаний сухопутного пути до Охотска. — «Труднее проежжей дороги представить нельзя», — резюмировал путешественник, указывая, что «тракт» всё время шёл по берегам рек или лесистым горам, пересекая
Вот тут-то Север напомнил о себе. Невесть откуда налетел сильнейший порыв ветра, принеся с собой невероятно крупный снег. Небо сразу посуровело, по только что сине-зеленой воде кто-то разлил серую краску. Стало так холодно, что даже глубоко задумавшийся пешеход очнулся и приподняв воротник своей шубы, быстрым шагом устремился к поселку. Точнее, к недавно отстроенному району из дюжины домов, получившему в народе название «Княжгородок». За ним, стараясь на ходу накинуть башлык почти бежал его сопровождающий. Сил придавали мечты о горячей ванне и кружке свежезаваренного чая. Причем о ванне мог мечтать только бегущий первым — бывший великий князь, а ныне пожизненно — ссыльный первого разряда Николай Николаевич Кобылин, бывший Романов.
Адриатическое море. Его Величества Корабль «Габсбург». Сентябрь 1904 г.
Эскадренный броненосец «Габсбург» вместе с сопровождающими его несколькими миноносцами неторопливо бежал по волнам, возвращаясь в Полу после учебных стрельб. В небольшой и, надо признать, довольно тесной каюте на нижней палубе два лейтенанта, стремясь занять чем-то время между вахтами, лениво спорили о политике.
— За последние пятьдесят лет ничего серьезного не произошло, — плетеное кресло заскрипело, от того, что линиеншиффс-лейтенант Отто Лукаш вытянул ноги и зевнул. — И я полагаю, что, нет никаких, даже малейших оснований думать, будто что-нибудь серьезное произойдет в следующие пятьдесят лет. Просто нет никаких предпосылок…
— Нет предпосылок? Последние события в Китае, русско-японская война, англо-германское и англо-русское морское соперничество. Не говоря уже о развитии военной техники, на которое все правительства в мире тратят огромные деньги, — возразил второй. Разговор, надо заметить, шел на немецком языке, поскольку один из лейтенантов был чехом, а второй — венгром. — Даже торпеды уже сменили несколько моделей, не говоря уже об артиллерии, кораблях и даже револьверах. А вспомни о недавней статье в «Винер цайтунг» про полеты американцев на аппарате тяжелее воздуха. И вообще, если мы не собираемся воевать, зачем так раздувать военные бюджеты? Для чего такие груды оружия если их не собираются использовать?
— Ах, Миклош, ты рассуждаешь, как настоящий мадьяр. Точь-в-точь, как ваши депутаты, которые в имперском парламенте считают каждый геллер из военного бюджета. Ну, получат промышленники прибыль от продажи военных игрушек правительству. Оно же купленное соберет и положит на склады… и все! Ты не замечаешь главного — сам век развитых финансовых связей, образования, здравоохранения, летательных аппаратов и трамваев отменил возможность всеобщей войны. Да, мы еще можем выйти и пристрелить несколько негров в джунглях Африки или пару узкоглазых в Азии, но сейчас мы слишком высокоразвитая цивилизация, чтобы воевать у себя дома. Потому что все экономическая жизнь промышленно развитых стран — слишком тонкий механизм, чтобы устоять во время войны, и чтобы она могла состояться… Кстати, о неграх — он сменил тему, заметив, что Миклошу она становится неинтересна, — поговаривают, что наш новейший «Санкт Георг» сразу после ввода в строй отправится в нашу колонию Золотой берег. Представляешь — пальмы, негры, Атлантический океан, приключения… А экипаж, как я слышал еще не совсем укомплектован. Хочешь туда?
— Нет, Отто, ты совершенно несносен. Какие еще приключения? Та же служба, только вместо цивилизованной Полы, на берегу тебя будут ждать дикие негры, жара, пальмы, бананы и, — Миклош улыбнулся, — муха цеце…
— Что это еще за муха такая? — удивился Лукаш.
— Вот, — наставительно поднял палец Миклош, — настоящий офицер императорского и королевского флота, прежде чем мечтать, изучит все относящееся к предмету мечты. А не какие-то, — он сморщился, словно проглотил нечто отвратительное на вкус, — политические брошюры с пацифистским уклоном. Муха эта, как пишут, широко распространена в Африке и передает, кусая, так называемую сонную болезнь. Ее, как установили британские врачи, вызывают мельчайшие черви, которые после укуса мухи, попадают в кровь человека и там размножаются…