Младороссы
Шрифт:
Он высвободил свою руку, наполнил рюмку, и уже было поднес ее к губам, но Мари накрыла ее ладонью.
– Сергей съехал, мой особняк в Булони совершенно свободен, ждет, только когда ты въедешь, или тебе удобнее в тех двух комнатах?
Дмитрий поставил рюмку обратно. Ему давно надоело ютится в квартирке, которую он снимал уже несколько лет в Париже и предложение Мари о переезде к ней в ее прекрасный, просторный особняк в живописном и тихом Булоне, было соблазнительнее любой, даже самой лучшей водки. Они тут же договорились по окончании вечера заехать на его квартиру и забрать его вещи первой необходимости, а остальное, позже, привезет его многолетний камердинер, Петр.
После этого Мари пошла к Кшесинской, полагая, что из вежливости необходимо той уделить еще время, а Дмитрий, взяв со стола вместо рюмки с водкой тарелку с закусками, принялся прогуливаться по периметру дворика, разглядывая лица гостей. Когда Дмитрий приближался, люди вежливо ему кивали. Почти все, или, по крайней мере, многие из них, были ему знакомы. В основном это были бывшие сановники царского двора, в прошлом люди весьма уважаемые и влиятельные, а теперь влачившие жалкое существование в эмиграции, хотя и здесь были исключения. К примеру, среди гостей был один седовласый господин, фамилию которого Дмитрий забыл, но знал, что сейчас тот стоит во главе благотворительного фонда, помогавшего русским эмигрантам, не забывая при этом и себя; по слухам, у него была премилая вилла где-то неподалеку от Сен-Тропе. Рядом с этим господином стоял другой господин, и про него Дмитрий знал, что он едва сводит концы с концами, работая продавцом в книжном магазинчике, а в свободное время, составляя утопические проекты преобразования России после освобождения от большевистского ига. Дмитрий заметил степенную даму, бывшую фрейлину, она была также степенна и надменна, как в прежние времена, хотя сейчас перебивалась тем, что давала частные уроки английского языка, детям зажиточных французов. Среди гостей были и французы, в основном представители артистической богемы, но эту публику Дмитрий знал плохо.
Обогнув почти весь дворик, и не заприметив никого, с кем бы хотелось переброситься хотя бы парой слов, Дмитрий задумался уже о том, чтобы предложить Мари уехать прямо сейчас, но вдруг его внимание привлек смех молодых голосов. Неподалеку от бассейна, полукругом стояла группа молодых людей и из-за их плеч виднелась густая черная шевелюра. Подойдя ближе, Дмитрий увидел молодого человека с забавными усами щеточкой, с большими темными выразительными глазами и гладким подбородком, который смягчал общее волевое выражение лица. Дмитрий его не знал.
– Кто это? – спросил он, стоящего поблизости человека.
– Казем-Бек, – ответил тот.
– Казем-Бек? – переспросил Дмитрий.
– Да, – добавил человек – Александр Казем-Бек, из молодых. Лидер младороссов. Любят пошуметь.
Этот Казем-Бек оживленно говорил, при этом Дмитрий обратил внимание, что его руки никогда не пребывают в спокойном состоянии: от то скрещивал их на груди, то опускал их вниз и брал «в замок», то сжимал в кулаки, при этом, когда он так делал, то вытягивал руки вдоль туловища. Сбоку от Казем-Бека стояла скромная на вид девушка. Дмитрий сразу догадался, что она его спутница, возможно жена. Девушка не очень внимательно слушала Казем-Бека, а ела пирожное, отламывая его ложечкой по кусочку. Дмитрий подошел в тот момент, когда Казем-Бека отбивался от вопросов.
– По-вашему выходит, в случае нашего возвращения на Родину, мы не должны до основания уничтожить то уродливое государство, которое создали большевики? А как насчет ЧК, загубившей тысячи жизней? Ее тоже оставить? – был задан вопрос.
– Прежде всего, – невозмутимо отвечал Казем-Бек, в этот раз сложив руки на груди, на наполеоновский манер – Мы не должны руководствоваться в наших действиях политическими жупелами, а брать все прогрессивное и эффективное, придуманное кем угодно, хоть даже такими проходимцами, как большевики и применять это на практике. Если большевики считают, что Земля вращается вокруг Солнца, стоит ли нам думать иначе?
Казем-Бек обвел глазами присутствующих, ожидая контраргумента, но никто его не выдвинул.
– Если идея самоуправления на местах, реализуемая в форме советов эффективна, нужно ли нам ее отвергать, лишь только потому, что она принадлежит большевикам?
Казем-Бек упер свои небольшие кулаки в бока.
– Самоуправление на местах, причем начиная с самого низового уровня, совершенно необходимая вещь в новых реалиях, и чем уровень такой самоорганизации ниже, тем лучше, поскольку избавляет высшую власть от решения мелких насущных проблем, переключая ее внимание на более важные задачи.
– Не уходите от вопроса про ЧК? – раздался голос.
Казем-Бек посмотрел на молодого человека, задавшего вопрос.
– Секретные службы, обеспечивающие безопасность государства, есть в том или ином виде, практически в каждой стране мира. Их нет разве что у пигмеев в экваториальных лесах Африки. Весь вопрос в том, как их использовать. Если в своей работе они будут полагаться на закон и внутренние инструкции и бороться с истинными врагами государства, а с не с мнимыми, то разве это плохо?
Казем-Бек сделал паузу. Дмитрий понял, что это его полемический прием – сделать некое бесспорное заявление, выждать паузу, в течение которой никто не в силах возразить, а затем утверждать новые тезисы, и накладывать их, таким образом, друг на друга подобно кирпичикам, которые, в конечном счете, образуют крепкое здание его умозаключений. Дмитрий захотел помешать этому молодому демагогу.
– Так что насчет ЧК? Сохраним карающий меч революции? – спросил Дмитрий.
Все обернулись и посмотрели на него и, тут же, узнали. Узнал и Казем-Бек, который сначала стушевался, но затем продолжил.
– Это ведомство нуждается в более серьезной ревизии, чем все прочие, поскольку выполняло и выполняет самую грязную и кровавую работу, а всех чекистов, бывших и нынешних, мы сами привлечем к ответу, – сказал он – Однако неумно было бы отвергать некоторые методы работы, принятые в ЧК. Нравится нам или нет, но они действительно создали мощную разведку, которая своими щупальцами опутала всю русскую эмиграцию.
Дмитрий отдал тарелку с закусками официанту и, взяв у того салфетку, принялся вытирать руки.
– Какие такие методы? – спросил он – Методы подкупа? Методы шантажа? Методы провокации?
– Нет, нет, ваше высочество! – воскликнул Казем-Бек, сообразив, что Дмитрий одним легким приемом уложил его на татами их интеллектуального спора – Нет, нет, что вы? Мы будем использовать, если нам вообще это понадобится, только те методы, которые приемлемы в цивилизованном обществе.
– Методы большевиков в цивилизованном обществе?! Это что-то новенькое.
Внезапное вмешательство Дмитрия, сбило Казем-Бека с толку, и он на ходу обдумывал какие аргументы предъявить, понимая, что не все они пригодны для данного случая. На самом деле он думал гораздо радикальнее и жестче и будь перед ним не Дмитрий, а кто-нибудь другой, он без стеснения высказал бы свои мысли, но перед ним был тот, кто был, и Казем-Беку приходилось подбирать формулировки.