Младороссы
Шрифт:
– Петр, ты не мог бы это сделать на заднем дворе?
Петр хотел было что-то возразить, но Мари так строго на него посмотрела, что он не осмелился и потянул лошадь за собой, туда, куда было велено.
– «Теперь очередь хозяина», – мысленно сказала себе Мари, поднимаясь по лестнице.
Поднявшись наверх, она подошла к двери комнаты Дмитрия, той самой, за которую безуспешно пытались проникнуть мсье Беллами и мадам Беар, и сделала несколько предупредительных стуков. Ответа не последовало, но Мари расслышала за дверью
– «Теперь, конечно, хочется чего-то умиротворяющего», – подумала она – «Но подожди, я нарушу твой покой».
Надавив на дверную ручку, она вошла внутрь.
Комната была погружена в полумрак из-за правой партеры, которая закрывала половину окна, выходившего на террасу, левая партера, была небрежно отдернута в сторону. На столе пылилась груда книг и кипа бумаг, наверху которых покоились перетянутые лентой свертки.
– «Это еще, что такое?», – недоумевала Мари.
С тех пор как Дмитрий въехал, она ни разу не заглядывала в его комнату и понятия не имела, что он перевез. В темном углу комнаты стоял шкаф, одна его дверца была отворена настежь и на ней, на тремпеле, висел гвардейский парадный мундир Дмитрия.
Из смежной комнаты, коя была спальней Дмитрия, была приоткрыта дверь, и исходящий из нее свет, полоской лежала на полу этой комнаты. Мари шире приотворила дверь и шагнула в спальню.
Свет исходил от камина, в котором потрескивали поленья. Дмитрий сидел лицом к нему и спиной к Мари, положив одну ногу на мягкий пуф и потягивая вино. Он по-прежнему был в форме для поло, не сняв даже сапоги. На небольшом столике у окна лежал шлем и клюшка, а рядом, на столе побольше, строй бутылок вина и пирамида из пустых и полупустых бокалов. Дмитрий был погружен в пленительную арию ветхозаветной красавицы и не заметил, что в комнату вошли. Мари подошла к ночному столику рядом с кроватью и включила лампу.
– Зачем? – недовольно буркнул он, повернув голову.
– Здесь темно, – ответила Мари.
– Здесь и должно быть темно, – сказал Дмитрий – Выключи.
Однако Мари не пошевелилась.
Отвернувшись, Дмитрий продолжил смотреть на огонь, и казалось, тут же забыл о присутствии сестры в комнате. Его отрешенность и полное равнодушие, уязвили Мари – она поняла, что он совсем не считается с ее чувствами.
– Пришла поблагодарить тебя, – сказала она.
– За что? – спросил Дмитрий, отпив вина.
– За то, что приветил моих гостей, – стараясь сдерживать себя, ответила Мари, хотя в душе ее поднимался гнев.
Дмитрий, не переставая смотреть на огонь, едва заметно усмехнулся. Постояв еще немного, в ожидании, хоть какого-то подобия извинений и не дождавшись их, Мари пошла к выходу, но дойдя до него и взявшись за ручку двери, ее гнев, казалось, поднялся до самого неба, мешая ей дышать и глотать. Мысль, что завтра Дмитрий, как ни в чем не бывало, уедет по делам фирмы, забыв какую боль он причинил ей сегодня, продолжая и дальше считаться только со своими желаниями и прихотями и совершенно не считаясь с ее чувствами, а она так и быть, проглотит обиду, вывела ее из себя. Она повернулась.
– И еще хочу поблагодарить тебя, за то, что рушишь мое дело, – выпалила она – Тебе же не важно, чего мне стоило открыть мастерскую, наладить ее работу, найти клиентуру из уважаемых людей и пригласить их к себе, где ты так по-варварски повел себя с ними.
– Твои гости были слишком назойливы, – спокойно ответил Дмитрий.
– Правда?! Они же, всего лишь, хотели засвидетельствовать тебе свое почтение!
– Я не нуждаюсь ни в чьем почтении, – ответил Дмитрий, подливая в бокал вина.
Мари смотрела на брата, на его затылок, на волосы, светлые от природы, но при мерцающем свете от огня из камина, приобретшие темный, блестящий оттенок и он вдруг весь предстал для нее таким же блестящим, лощеным и спесивым барчуком, и это вызвало в ней отторжение.
– Ты не можешь помешать людям, искать встреч с тобою, – сказала она – Ты представитель фамилии и это накладывает на тебя обязательства.
– Накладывало, – поправил ее Дмитрий.
– Ошибаешься, – возразила Мари – Продолжает накладывать.
– Нет.
Дмитрий тяжело вздохнул и снова сделал глоток вина.
– «Так вот в чем дело» – догадалась Мари.
Она снова подошла к кровати и села на нее. Дмитрий продолжал смотреть на огонь. Мари провела рукой по коленям, расправляя платье.
– Если ты думаешь, что из-за изменившихся обстоятельств, – начала она – Ты праве отказаться от исполнения обязанностей, возложенных на тебя по рождению, ты заблуждаешься. Ты…
– Мари, – остановил ее Дмитрий, – Оставь свой тон. Я не в тех летах, когда слушают нравоучения.
– Ты согласен быть великим князем, только когда это удобно? Когда это дает почет, заискивание окружающих, дворцы, авто, прислугу и не хочешь им быть, когда это требует чего-то от тебя?
Дмитрий молчал, но Мари почувствовала, что попала в точку.
– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, разве я много требую? – сказал он наконец.
Он снова потянулся к бутылке, чтобы наполнить бокал, но она оказалась пуста, тогда он встал с кресла и подошел к столу с бутылками и пирамидой бокалов.
– Тебя никогда не оставят в покое, ты это знаешь.
– А я хочу, чтобы оставили.
Он занес руку над бутылками, не зная, какую выбрать.
– И что же ты будешь делать дальше? – спросила Мари, с неприятием глядя, как Дмитрий возиться с бутылками – Отгородишься от остального мира, будешь сидеть в своем убежище, пить вино и считать, что никому ничего не должен?
– Не только это, – ответил Дмитрий.
Он, наконец, остановил выбор на бутылке «Шато Марго». Напиток рубинового цвета наполнил бокал.