Младший научный сотрудник 6
Шрифт:
— И? — потребовал уточнений он, — теперь я две недели вместо одной протяну?
— За полгода я ручаюсь, — ответил я, — а дальше, как бог даст… и нужен хотя бы еще один сеанс с моей стороны, завтра например.
— Полгода это лучше, чем неделя, — начал размышлять вслух врач, — но хуже, чем год. Но и на этом тебе спасибо огромное, Петя… коньяк будешь? — незамысловато перескочил он на более близкую тему.
— Нальете — буду, конечно, — не стал отказываться я, — и Зиночку надо бы позвать, а то она извелась
Он кивнул, я выглянул в коридор и помахал рукой Зине, которая сидела на подоконнике, болтая в воздухе ногой. Та сразу спрыгнула на пол и подбежала ко мне.
— Ну как там?
— Сейчас отец сам все расскажет, — пообещал ей я, и мы зашли в ординаторскую, где врач уже разлил пятизвездочный армянский коньяк по рюмочкам, на тарелочку выложил порезанный лимон.
— Ну чего там, папа? — спросила Зинаида с круглыми глазами, удивительно став похожей на Наталью Селезневу в роли жены инженера Тимофеева.
— Получил отсрочку, — ответил ей отец, — от призыва на тот свет.
А он еще и шутить умеет, подумал я.
— Теперь, по утверждению Петра ээээ Петровича, у меня еще полгода лишних появилось.
Зине он налил какого-то лимонада, и мы все трое дружно выпили под тост «будем здоровы».
— Как вообще жизнь-то? — решил поддержать я разговор, — в сороковой больнице?
— Как обычно, — вяло отвечал Иннокентий, — больные болеют, врачи с медсестрами их лечат — ничего не меняется годами.
— А с лекарствами как, удается доставать что-нибудь редкое?
— По-разному, — он налил по второй рюмке и выпил ее уже без условностей типа тостов, — если чем-то помочь сможешь, обсудим более предметно.
— Есть одна мысль… — неожиданно для самого себя сказал я, — но ее надо обдумать. Завтра, когда второй сеанс проведу, расскажу поподробнее…
После этого разговор быстро расклеился, и я посчитал нужным откланяться. Зина вместе со мной пошла.
— Ну ты орел, — восхищенно сказала она мне, — только мог бы этот срок и до года увеличить.
— Знаешь такую поговорку — лучшее враг хорошего? — спросил я у нее.
— Поняла, не такая уж я и дура, как кажусь, — ответила она.
— Это уж точно, — усмехнулся я, перескакивая на другую тему, — лучше ты мне вот чего скажи — как это у тебя получается будущее прогнозировать?
— Ты про мои слова насчет 15 октября? — спросила она, — что, подтвердилось?
— Угу, — кивнул я, — с точностью до копейки. Я не полез кое-куда очертя голову, поэтому и стою тут живой.
— Поздравляю, — она закинула портфель за спину и продолжила, — выходит мы квиты — я тебе помогла, ты моему отцу… а как я это делаю, не скажу, потому что сама не знаю…
— Ну а все-таки, — продолжил настаивать я, — это самое дело у тебя просто в голове всплывает, да?
— Там по-разному бывает, — осторожно
— Твоих, — поправил ее я, — их три штуки было.
— Предыдущие два я не считаю, ничего особенного там не было, — покачала головой она, — реальный только последний был. Так вот, кроме этого про 15 октября еще два было, один подтвердился потом, второй ждет своей очереди.
— Угадала номера в Спортлото? — попытался пошутить я.
— Нет, — с удивлением воззрилась она на меня, видимо, такой поворот сюжета она в расчет не брала, — первый про войну между Аргентиной и Англией…
— Фольклендскую что ли? — с удивлением переспросил я.
— Ну да… про нее я узнала за пару месяцев до начала.
— А второй?
— Второй скоро случится, через 2 или 3 дня в Лужниках — там футбольный матч будет, Спартак вроде бы с иностранной командой сыграет, а в конце матча страшная давка начнется, под сотню погибших…
У меня в голове вихрем пронеслись эти сведения из будущего — Спартак-Хаарлем, ответный матч Кубка УЕФА, 20 октября 1982 года, 60 погибших только по официальным данным, а так-то наверно и больше. Как же я мог забыть такое — спасибо Зиночке, напомнила.
— Никому про этот футбол не говорила? — спросил я у нее.
— Ты смеешься что ли? — сдвинула она брови, — чтоб меня потом в психушку засунули?
— В психушке нехорошо, — согласился я, — знаю…
— Неужели лежал там? — справилась она.
— Лежать не приходилось, но бывать бывал — и на Луначарского, и на Июльских дней.
— Ясно, — не стала она углубляться в эту тему, — завтра когда к отцу придешь?
— Да в это же время и приду, — ответил я, — в пять-шесть вечера… позвоню предварительно.
На этом мы с ней и расстались, а у меня в мозгу осталась заноза насчет футбольных событий… блин, и зачем Зина мне это рассказала?
А поздно вечером мне еще и Ниночка позвонила, наверно в институте ей кто-то сказал, что я приехал.
— Ну, здравствуй, Петя, — сказала она праздничным голосом, — как дела?
— Дела в прокуратуре, — отговорился я, — а у меня так, делишки. Все хорошо, а у тебя?
— И у меня нормально — представляешь, Антон из комы вышел, и позавчера его домой выписали. Заявление в загс подали…
— Поздравляю, — буркнул я, — совет вам да любовь.
— Ты уж прости, что так получилось, — продолжила она.
— Ладно, проехали, — ответил я, — в институт-то вернулась?
— Вернулась, только в другой — от нашего же недавно отпочковалась новая организация, микроструктурами занимается…