Младший научный сотрудник
Шрифт:
— Ёшки-матрёшки, — выдал такую идиому полковник, — полсотни первый, ты по боингу не стрелял?
— Никак нет, тщ полковник, — затрещала связь, — только предупредительную очередь выдал.
— Тогда скажи этому херу, — повернулся ко мне начальник, — что ближайший аэродром на тысячу километров тут только наше Елизово. Певек с Южно-Сахалинском гораздо дальше, не говоря уж про Анкоридж. Мы готовы обеспечить ему посадку, если что…
Я перевёл, как смог, в ответ получил быстрое согласие.
—
— С северо-запада, — доложил майор.
— Значит заходить ему надо с юго-востока… очистить все полосы, отменить все вылеты… капитан, связь с Москвой, живо… а ты, Петя, пока погуляй.
Я без слов взял и вышел за дверь — ясно же, государственные секреты пошли. А там неподалёку маячил мой коллега по экспедиции Сергей.
— Ну чего там? — сразу же взял он быка за рога, — разобрались с этими корейцами?
— Не до конца, — ответил я, — разборки в самом разгаре.
— Скоро посадка на наш рейс, — напомнил он.
— Забудь, Серёга, — сказал я, — все рейсы в ближайшие часы отменены.
— Вот даже как, — сделал он озабоченное лицо. — Так всё серьёзно?
— Всего я тебе говорить не стану, — отвечал я, — притянут ещё потом за разглашение, но намекнуть могу — сейчас тут эти корейцы сядут… ну попытаются сесть по крайней мере…
— Тогда я пошёл пить пиво, а ты подтягивайся, когда вопросы разрулишь, — ответил он и очистил горизонт.
А из-за двери диспетчерской выглянул капитан и жестом подозвал меня.
— Надо продолжить переговоры, — сказал он, — без тебя никак.
— Так, Петя, — с места в карьер начал полковник, — зачитай им координаты Елизова, курс, на который им надо лечь и воздушную обстановку на месте.
Всё это было записано на листке клетчатой бумаги, я взял его в одну руку, микрофон в другую и выдал в эфир длинный перечень цифр и букв. Микрофон немного помолчал, потом ответил:
— Спасибо друг, как тебя зовут-то?
— Петром, — ответил я, — как апостола из библии.
— А я Чон, самое распространенное имя в Корее, — сказал тот, — и я не хотел бы встретиться с апостолом Петром раньше времени.
— Чего ты там болтаешь? — толкнул меня в бок полковник.
Я закончил своё предложение, заключающееся в том, что на самом-то деле апостол Пётр ни на каких входах в рай никогда не стоял, а это выдумки позднейших толкователей, а потом ответил начальнику:
— Он сказал, что его Чоном зовут, — ответил я, — десять лет стажа на боингах.
— Ну тогда будем надеяться, что посадит он своё корыто, — задумчиво пробормотал начальник, — и нам не придётся отписываться лишний раз.
— А что с ними сделают, ну когда они сядут? — задал я наивный вопрос.
Ответил почему-то капитан:
— Проверят всех, а потом отправят по месту назначения… либо нашим бортом, либо от них кто прилетит.
Связь с корейцами опять закаркала, я вслушался и перевёл сказанное:
— Там у них на борту американский сенатор и миллиардер из Гонконга, и они оба очень обеспокоены ситуацией.
— Скажи, что у нас в стране все люди равны вне зависимости от социального положения и количества денег на счёте, — гордо ответил полковник.
Ага, как же, уныло подумал я, это полковнику, конечно, не стал, а просто передал Чону, что со всеми пассажирами без исключения будут проведены все спасательные мероприятия.
— Кореец в десяти километрах к юго-востоку, — от зелёного экрана подал голос диспетчер, — заходит на посадку.
— Вон же он, — показал в окно полковник на тушу самолёта с чадящим левым двигателем.
Какая же огромная это дура, Боинг-747, подумал я, на наш ТУ-95 похож, только двигатели реактивные и горб наверху.
— Хорошо идёт, — сказал капитан, — грамотно.
— Пожарные со скорой наготове? — справился полковник, ему ответили, что да. — Ну тогда я выезжаю на место… Петя, со мной идёшь, — строго сказал он мне. — Да, а может ты и по-английски умеешь?
— Похуже, чем на корейском, но в принципе перевести смогу, — ответил я.
— Тогда тебя нам сам бог послал, — не очень по-советски выразился он, и мы вместе очень скорым шагом прошли к выходу, где стоял зелёный УАЗик с сержантом за рулём.
Глава 9
Август 83-го. Баня, через дорогу раздевалка
По окончании зелёной стоянки Аскольд таки дорассказал нам про остальных членов нашей команды. Из его рассказа я вычленил Пашу Чиркова, лютого киномана (он на все фестивали мотается, куда может, пояснил Букреев, а ещё у него дома видеомагнитофон есть, запредельные деньги за него отвалил), Лёвку Зильберберта (чемпион города по бадминтону, реакция у него совершенно бешеная) и Лёню без фамилии, которого все тут почему-то называли Заморышем Джо.
— Это такой персонаж есть в «Уловке-22», — пояснила начитанная Оля, — летчик, сдвинутый на сексе.
— Не знал, — с уважением посмотрел на неё Аскольд. — А так-то этот Лёня-Заморыш ни на чём не сдвинут, кроме водки. И в колхозе обычно сидит всё лето, нравится ему тут. Да, а на последнем ряду слева сидит Ваня, которого все зовут геноссе Мульников.
— Потому что немец? — спросил я.
— Нет, потому что так смешнее получается, — ответил Аскольд, разливая остатки Ркацители по стаканам.