Мне скучно без Довлатова
Шрифт:
Вдруг на веранду вошла женщина в узком декольтированном платье. Я узнал ее. Я понял, что пришел сюда, чтобы познакомиться с ней. Это была знаменитая актриса. Я видел ее в десятке фильмов. И она мне очень нравилась как актриса и как женщина. В одном фильме она играла великую танцовщицу Айседору Дункан, жену Сергея Есенина.
Я вышел в другую комнату, налил рюмку русской водки, сделал бутерброд с зернистой икрой. Вернулся на веранду и протянул ей.
— Это прекрасная русская еда, — сказал я, — она должна понравиться вам. Ведь вы Айседора,
Она улыбнулась.
— Кто вы такой? — спросила она.
— Я русский поэт. Не такой знаменитый, как Есенин, но все-таки…
— Вы угадали, я люблю русскую еду.
И тут я рассказал ей о ресторане Романа Каплана — как там вкусно, красиво, какая симпатичная обстановка и что там играют музыку и поют песни на стихи Есенина. Она заинтересовалась.
— Это в Нью-Йорке? — спросила она. — Почему я никогда ничего о нем не слышала?
Я объяснил ей, как найти «Русский самовар».
— Я буду через месяц играть в театре на Восьмой авеню. Это ведь рядом? — спросила она.
— Зайдите обязательно, — сказал я. — Хозяина зовут Роман, он говорит по-английски великолепно.
Прошло еще два года. И вот я опять в «Самоваре». Но теперь это очень модное место, все столики заняты.
— Когда это началось? — спрашиваю я у Романа.
— Так, постепенно, — отвечает он.
— А актриса NN у тебя была?
— Была, — отвечает он. — Приходила ежевечерне после спектакля, заказывала блины с икрой, пела под фортепиано.
— Может быть, она и принесла удачу? — предположил я.
— Может быть, — согласился Роман. — Кто может понять удачу в нашем странном деле?
«ЧЕРНАЯ СОТНЯ»
Проживая в городе Париже, я сильно затосковал по театральности. Нет-нет мне совсем не захотелось куда-нибудь в «Камеди-Франзес» или «Гранд-опера». Мне захотелось настоящего театра, театра жизни, театра для себя. Весь Париж — сплошные подмостки и видимо через это что-то проникло и в мою душу. Словом меня подмывало на некое актерство, два-три дня я боролся с искушением и, как всегда бывает, искушение оказалось сильнее.
Для своей премьеры я присмотрел маленький, но очень элегантный магазинчик мужской одежды на улице Вавен. Жил я рядом у Люксембургского сада и ежедневно проходил мимо этого магазинчика к метро. И я запомнил, что там работает только один продавец — совсем юноша.
И вот однажды я открыл двери этого магазина.
Скромный короткостриженный продавец (впоследствии выяснилось, что его зовут Марк) учтиво встал и произнес:
— Бонжур, мсье, и еще что-то по-французски чего я не понял.
— Ду ю спик инглишь? — спросил я, хоть сам говорю по-английски ужасно. Но как-то объясняться могу.
Я оглядел товар, выбор был невелик. Товар был первоклассный. Две серии костюмов, серые и черные. Стена мужских сорочек самой тонкой работы и наимоднейшие галстуки.
Это был бутик — маленькое изысканное торговое место.
— Хотел бы купить себе костюм, — начал я. Такой солидный, для представительства. Я профессор из Москвы, Россия, может быть слышали.
— Конечно, — ответил продавец — Россия, Сибирь. Он был явно горд своими знаниями. — Очень хорошо, что вы зашли к нам. У нас отличный товар, примерим.
Я снял пальто. Твидовый пиджак на мне был не плох, я мог продолжать свою игру.
Сначала я выбрал черный костюм, примерил пиджак, он сидел на мне чудесно. Но черное мне не понравилось. Синий костюм я примерял уже с брюками. Он сидел на мне еще лучше. Я поинтересовался ценой. Цена была, конечно, соответствующая. Впрочем, это как раз я считаю нормальным. Дело не в высокой цене. Дело только в том, чтобы за нее тебе давали высокое качество.
— Нет ли двубортного костюма, — поинтересовался я.
— Что вы, господин, — искренне пожалел меня Марк. — Двубортное уже не носят. Только одна линия, три пуговицы, короткий лацкан.
Он произнес это как «Мене. Тэкел. Фарес». Как заклинание. Мне показалось, что огненные буквы вспыхнули на стене магазинчика.
— О-кей, — сказал я. — Но к этому костюму нужны новые сорочки и галстуки.
— Я выберу для вас, — терпел мое фанфаронство Марк.
Тут он достал с полок пол-дюжины прелестных сорочек батн-даун и раскинул их передо мной веером. Я отобрал три-две голубоватые в мелкую красную клеточку, ведь я покупал себе темно-синий костюм. И одну гладкую белую особого кроя. Марк одобрил мой выбор. Он отметил, что у меня тонкий вкус. Итак две трети работы были сделаны. Теперь оставались галстуки. Марк принес из глубины магазина коробки. Тут я действительно удивился. В коробках лежали мрачнейшие куски шелка и шерсти, очень широкие для привычного галстука и с какими-то похоронными намеками и мотивами.
— Марк, что это? — спросил я, указывая на верхний галстук и не дожидаясь ответа, сказал себе сам — так надо.
— Только так, — сурово подтвердил Марк. — К этому костюму, к этим сорочкам только так.
Я выбрал два галстука — по одному из каждой коробки.
— О-кей, — сказал я, — сколько все это будет стоить?
Марк ударил по каким-то кнопочкам на клавиатуре считающего устройства, и на экране передо мной возникла абсолютно баснословная цифра — на эти деньги я бы мог неплохо прожить в Париже два месяца.
— О-кей, о-кей, — затараторил я и полез в свой твидовый пиджак за бумажником. А бумажник у меня замечательный черный, страусиновой кожи с серебряными уголками — дела давно минувших дней. В данный момент в бумажнике лежал сувенирный табель-календарь и пара абсолютно ненужных визитных карточек, о чем я был превосходно осведомлен. Но я открыл бумажник перед Марком и горько ахнул.
Марк бросился ко мне со стаканом минеральной воды.
— Нет, нет, ничего, никакой проблемы, — простонал я. — Я просто забыл деньги в отеле. И я вывернул свой бумажник, демонстрируя его Марку крупным планом.