Многоликий странник
Шрифт:
Даже когда ему приходилось спасаться бегством по подземному тоннелю из горящей от вражеских стрел заставы, Хейзит не чувствовал себя настолько растерянным, если не сказать ошарашенным. Тогда он хоть понимал, что происходит. Сейчас же он не понимал ровным счетом ничего. Эта встреча, эти загорелые ноги, этот взгляд из-под длинных ресниц, эта наклоненная к плечу головка, этот конь, судьбе которого мог позавидовать любой мало-мальски взрослый юноша, необъяснимая строгость отца, да и кого, этого вечно замкнутого Олака, о котором подумаешь последним, что у него вообще может быть семья, а тем более такая удивительная дочь, внешне неприступная и гордая, а в действительности самая обыкновенная,
– Что такое эфен’мот? – поинтересовался он, заметив, что Олак снова замолчал.
– А? Эфен’мот? Рад, что ты не знаешь, парень. – Олак привстал на стременах, что-то выглядывая по сторонам. – Трата времени. Совершенно впустую. Но очень любимая нынче молодыми эделями затея. Тебе, надеюсь, этого не понять.
– Судя по названию, это что-то вроде вечеринки?
– Что-то вроде. Музыка, вино, ветреные знакомства, опять вино – и так с вечера до утра. Некоторые дураки считают, что это замечательный способ для молодежи встречаться и находить себе пару. Эдели должны дружить с эделями. Чушь! Как будто тот же Скирлох всегда им был! Ну да хватить об этом, – оборвал он себя на полуслове. – Разболтался я с тобой. Ты не видишь башни этого Томлина? Сдается мне, что мы ее проехали.
Вскоре выяснилось, что страхи его были напрасны. Дом доверенного ростовщика Локлана невозможно было не заметить. Напротив его сада дубы расступались, и прямо с дороги открывался вид на деревянные, кованые железом высокие ворота, перед которыми – чего только ни увидишь в этой части Малого Вайла’туна – чинно прохаживался самый настоящий эльгяр в доспехах и полном вооружении. Завидев гостей, он остановился, на всякий случай опустил руку на шишак длинного меча и приготовился задавать вопросы. Однако, узнав в одном из новоприбывших Олака, молча поклонился, постучал условным стуком в ворота и отступил в сторону. Ворота лязгнули и стали неторопливо открываться. Хейзит смекнул, что стражами Томлин обзавелся в достатке: было кому и на часах стоять, и ворота отпирать, и неизвестно что еще делать.
Они проехали прямо во двор, который представлял собой словно перенесенный сюда участок Пограничья – вековые деревья, кусты диких орехов и ягод, пение невидимых птиц в густых кронах – только отдаленное журчание обводного канала возвращало из лесной чащи к реальности Вайла’туна. Через лес вилась узкая тропа, выложенная речной галькой, приветливо шуршащей под копытами лошадей.
Хейзит справедливо заметил, что сегодня выдался день сплошных чудес и приятных неожиданностей, и решил ничему не удивляться.
Преодолев оказавшуюся не слишком широкой полосу леса, они вышли к подножью пологого, поросшего полевыми цветами холма, на вершине которого и возвышалась заветная башня, вернее, бревенчатый дом скругленной формы, поднимающийся аж на три высоких этажа. К дому примыкало несколько пристроек, образовывавших нечто вроде подковы, в середине которой располагалась маленькая площадь, заставленная красивыми клумбами и увенчанная луковицей домашней беоры.
Не успел Хейзит спешиться, как поводья его коня уже подхватили руки расторопного конюха, встретившего Олака поклонами и пожеланиями доброго здравия.
Появившаяся на пороге башни женщина в длинном красном платье
Несмотря на довольно теплый день, в камине, украшенном старинной резьбой, потрескивал огонь.
Хейзит послушно сел, тогда как Олак остался прохаживаться вдоль стен, изучая развешанные повсюду охотничьи трофеи. Женщина тихо удалилась вверх по винтовой лестнице докладывать о приезде гостей.
– Вероятно, тут бывает немало посетителей, – предположил Хейзит, имея в виду неоправданно большое количество кресел. – Можно было бы целую харчевню открыть.
Олак готов был ответить, но находился слишком далеко от собеседника, чтобы не повышать голоса. А поскольку он не хотел, чтобы кто-то из хозяев услышал его мнение по этому поводу, промолчал и осторожно погладил пушистую шерстку на морде равнодушно взиравшей со стены остроухой рыси.
– Надеюсь, я не заставил вас слишком долго ждать?
Вопреки ожиданиям, Томлин появился не на лестнице, а вышел из-за неприметной двери сбоку от камина. Хейзит отметил, что он довольно высок ростом, но при этом узкоплеч и сутул. Единственной отличительной особенностью на его невзрачном лице был длинный нос с горбинкой, делавшей Томлина похожим сразу на несколько развешенных здесь же чучел птиц с острыми клювами. В глаза бросалась надетая прямо поверх дорогого зеленого камзола блестящая серебряная кольчуга, красноречиво свидетельствовавшая о том, что хозяин даже дома не позволяет себе пренебрегать безопасностью и забывать о бдительности. Если только он недавно не вернулся с охоты или, напротив, не собирался отправиться в путь. Это было тем более вероятно, что вместе с ним в залу вышел низкорослый, почти как карлик, но широкоплечий виггер одетый по-походному и с увесистой дубинкой за поясом. Хейзит подумал, что это, должно быть, кто-нибудь из внутренней охраны, однако бравый карлик, дружески кивнув новым гостям, пожал Томлину руку, сунул за пазуху многозначительно позвякивающий мешочек и широким шагом направился к выходу.
Звали его Тэрл, и был он аолом, то есть старейшиной в одной из деревень Большого Вайла’туна. Несмотря на жизнь в далеком, по меркам здешней публики, захолустье, он сразу же узнал оруженосца Локлана, хотя и не смог вспомнить его имени. Второго гостя он видел впервые и потому специально замешкался в дверях, чтобы услышать как его представят.
– Уже покидаете нас? – махнул ему с противоположной стороны двора улыбчивый конюх.
Делать было нечего. Не стоять же на пороге до скончания века. Имена есть у каждого, но это отнюдь не означает, что он, Тэрл, обязан знать их все. Правда, может, Рикер подскажет.
Оглянувшись в последний раз на хозяина дома, который уже завел беседу с новыми посетителями, Тэрл зашагал через двор к конюшне. Заветный мешочек приятно оттягивал шею.
– Вот ваша коняга, в целости и сохранности, – приговаривал Рикер, выводя из стойла грозно фыркающего большими ноздрями каурого красавца по кличке Стервец. – Я ему, с вашего позволения, чуток подпругу ослабил, а то так и до крови натереть недолго.
Тэрл изловчился и, прежде чем забрать поводья, заглянул за спину конюху, чтобы увидеть хотя бы лошадей, на которых пожаловали сюда эти люди из замка. Пегий явно принадлежал Олаку. Да, ну конечно же, оруженосца Локлана звали Олаком! Рядом с ним бил копытом землю и опасливо обнюхивал сено гнедой тяжеловоз, каких особенно ценили в деревнях. Интересно, какого рожна люди Локлана пересаживаются на подобных, с позволения сказать, рысаков?