Многовластие
Шрифт:
– Стойте! Вы куда? Приказа к отступлению не было!
Ничто не помогало. Все обходили его. Отодвигали его в сторону руками, если не удавалось обойти. На угрозу пистолетом показывали на ствол винтовки, недвусмысленно угрожая.
– Отойди прапор, – услышал он, – пристрелю!
К нему подошел прапорщик Измайлов, оказавшийся рядом. Он был слегка навеселе.
– Еще не слышал? Конец нашему наступлению. Комитет решил.
– Какого черта он решил! На виду у неприятеля! Нас даже в известность не поставил. Сволочи! У меня нет слов.
– Давай! – он достал припасенную наполовину
Авдеев выпил. Почти сразу отлегло.
– Куда эта толпа движется? – спросил он, хотя понимал, что его приятель не знает ответа.
– Я так думаю, они хотят отсидеться в немецких окопах, которые мы оставили позади. По крайней мере, так думают те, кто их ведет.
– Они же не думают. Скотские чувства руководят ими! Как животные. Страх, усталость, желание выжить любой ценой.
– Вот последнее им скорее всего не удастся.
Прибежал вестовой.
– Вам приказ от начальника дивизии. Позиций не оставлять, приготовиться к отражению атаки австрийских войск.
– С кем держать оборону? Рядовые бежали.
– Приказ держать оборону с наличными силами.
Измайлов ушел. Авдеев огляделся. То здесь, то там из окопов виднелись головы офицеров и нижних чинов.
– Не меня ищете? – вдруг прозвучал полный доброты голос унтера Измайлова. – Я здесь, с вами. А вот посмотрите еще, кто с нами! – и он показал стоящего за его спиной рядового Федотова.
Видя простого солдата, Авдеев даже растерялся
– Вы почему не ушли со своими? – спросил он его.
– Не свои они мне, господин прапорщик, – ответил Федотов. – Трусы. Малодушничают. Погибнем вместе, если по-другому нельзя.
Теплые чувства охватили офицера. Не все еще пропало.
Глава тридцать шестая. Бой
Оставшееся до сражения время использовали для того, чтобы поднести снаряды. Заряженные ружья из тех, что оставили отступающие, разложили так, чтобы можно было вести непрерывную стрельбу. Рядом уложили гранаты. Провели небольшое совещание. Решили, если удастся, продержаться до сумерек, а уж тогда отступать. Если не удастся, погибнуть героями. Решение было единогласным. Других предложений не было. Расходились мрачные. Никто не ожидал такого.
Германцы перегруппировались к вечеру. Начался интенсивный артиллерийский огонь. Снаряды давали то перелет, то недолет. Наконец, они стали ложиться в цель. Наша артиллерия отвечала слабым огнем. При этом прислуга перебегала от одного орудия к другому, чтобы противник не догадался о малочисленности защитников. Через некоторое время вперед двинулась вражеская пехота.
«Хорошо, что противник не поднял в воздух самолеты, – думал Авдеев. – Видимо, низкой облачности испугался. Они бы сразу увидели наши безлюдные траншеи».
Наконец, показались пехотинцы. Не раздумывая, как было условлено, Авдеев залег за пулемет. Ему помогал верный Федотов.
– Противник заходит справа! – указывал он, ловко расправляя пулеметную ленту. – Отползают! У вас хорошо получается, – хвалил он. – А теперь глядите туда!
Авдеев ловко управлялся с пулеметом. Хорошо научили в Питере. Слышны были и другие «Максимы». Изредка щелкали винтовочные выстрелы. Когда вблизи разорвался снаряд, прапорщик и рядовой вжались в дно окопа, понимая, что их засекли. Через некоторое время, когда огонь был перенесен на другой участок, они снова оказались у пулемета.
Неожиданно немецкие выстрелы стихли, наступила непривычная тишина.
– Я так думаю, – засмеялся Федотов, – немцу ужин привезли. Сейчас отдохнет…
– Отползаем! Послышался приказ. Орудия вывести из строя!
Остатки отряда поползли назад. Авдеев с Измайловым тащили за собой громоздкий пулемет. Когда от немецких позиций их стали отделять стволы деревьев, бежали в полный рост. Трудно было сказать, сколько пробежали они, пока не собрались вместе. Смеркалось. Отдохнули, перекусили, собрав у кого что было. Посчитали потери. Почти половина остались лежать в тех окопах.
– Скажите, – шепотом спрашивал Авдеев, – кто-нибудь видел прапорщика Измайлова?
– Погиб твой товарищ, – сказал грустно поручик. – У меня на глазах. Умер, как настоящему герою положено. Вот, и документы его я прихватил. Он достал содержимое кармана. Все сняли головные уборы.
Глава тридцать седьмая. Подведение итогов
Очередное партийное собрание на заводе проводилось спустя день после демонстрации. Чувствовалось возбуждение, бродившее в душах партийцев.
– На мой взгляд, – сказал секретарь партячейки Борис Уличанский, – наша партия осуществила задуманное. Мы были застрельщиками этого движения. Именно мы вывели на улицы тысячи рабочих и солдат. Под сотнями красных знамен. Наши лозунги и транспаранты безусловно господствовали. Буржуазное правительство было бессильно.
Не только правительство впало в растерянность, – продолжил он, – то же можно сказать и о руководстве Советов. Мы изначально выставляем лозунг «Вся власть Советам!». И на этой демонстрации этот лозунг был главным. Но каким Советам можем мы доверить самое ценное для революционера, власть? Советы поддерживают коалиционное правительство, эту смесь министров-социалистов с министрами-капиталистами. Первый съезд Советов испугался намеченной нами на десятое июня демонстрации. Опасаясь возможных конфликтов, к которым мы не были пока подготовлены, мы согласились перенести намеченную демонстрацию на 18 июня. И не ошиблись.
– Наша взяла! – сказал кто-то с места. – Никто решительно противостоять нам не может.
– Так и дальше держать!
– Еще напор, и нам перейдет вся власть!
– А как власть возьмем, так начнем осуществлять планы великого Карла Маркса, – размечталась Надежда Гаврилова, – осуществлять мировую революцию. Мы этим буржуям еще накостыляем!
– Всё вы правильно понимаете, – резюмировал Уличанский. – И наша задача продолжить борьбу. Политическая обстановка складывается в нашу пользу. Правительство в очередной раз не может найти в себе согласия. Теперь из-за украинских событий. Я просил дать справку по национальным отношениям Петрова Евгения.