Модельер

Ахметшин Дмитрий

Такие диспуты могли тянуться целыми вечерами. Но сейчас Сав не был на них настроен. Он бросил на стол тарелку с остатками еды, подражая Владу, вытянул ногу (он сидел к телевизору поближе), и, обернув вокруг ступни шнур, выдернул его из розетки.

— Обувайся.

— Ты не дойдёшь до дома сам?

— Обувайся. Пойдём к моему знакомому рушить устои и творить большое добро.

Влад вздохнул. Из форточки тянуло тёплым, похожим на парное молоко, июлем и беспокойной городской пылью, которая отрастила к ночи крылья и носилась вдоль хайвеев, как сойка, у которой выкрали из гнезда птенцов, вопила далёкими автомобильными сигналами

и никак не желала успокоиться. Если Зарубину что-то взбрело в голову, с ним бесполезно спорить. Кроме того, не мешает хоть раз в месяц проветрить работу. Влад никогда не говорит «проветриться после работы»: работа всё время с ним, торчит в голове, как единственное дерево посреди бескрайних равнин.

Он погостит немного у этого зарубинского знакомого, выпьет чаю или кофе с молоком, послушает пульсирующую, взрывную, точно сигналы «SOS» на морзянке, речь Сава, да пойдёт домой, оставив друга допивать все запланированные им на этот вечер чашки с чаем или рюмки коньяка.

И только когда он увидел, как волнуется и приплясывает на месте от нетерпения Савелий, как он смотрит на часы и бормочет «опоздаем минут на семнадцать», до Влада начало доходить.

— Мы идём в салон татуировки?

Сав хмыкнул, спустив на часы рукав рубашки. У него было не слишком типовое сложение, поэтому рубашки этому коротышке подбирать очень сложно. Все они оказываются либо малы в груди, либо с очень длинными рукавами. Вот и сейчас, костяшки пальцев полностью пожирали, точно две большие змеи, манжеты, а кончики пальцев можно было разглядеть едва-едва.

— Где ты видел салоны, работающие по ночам?

— Я, может быть, думал, что они так и должны работать, — пробормотал Влад.

Татуировка представлялась ему делом тёмным, едва ли не мистическим. Когда, как не ночью, когда усталые глаза Создателя закатываются за горизонт, людям изменять данные им от природы тела? Изменять насовсем, пуская под кожу чернила, или на время, эрегируя отдельные части тела и делая друг другу инъекции подвижными клетками, одним мускульным движением поворачивая вспять химические процессы. Одни из этих действий задуманы природой, до других человеческий разум добрёл самостоятельно, но кое-что объединяет их. Всего этого человек стыдится, если не скрывая под сенью темноты (или одеяла) свои занятия, то хотя бы вступая в конфронтацию с совестью.

Влад никогда не задавал себе вопроса: верит ли он в высшие силы? А если бы и задавал, вряд ли сумел бы на него ответить. Он знал одно — человеку очень далеко до истины в последней инстанции. Только глупец уверен, что всему есть научное объяснение. Влад отнюдь не считал себя умным, но разум у него был цепкий и живой.

Влад очнулся от своих размышлений, когда понял, что Сав значительно отстал. Прыгая на одной ноге посреди полутёмной пустынной улицы, он зашнуровывал ботинок, и ближайший фонарь, черпая в его тени краску, закрашивал окна первого этажа дома на Грибоедовском канале.

— Мы идём к одному моему знакомому, — догнав Влада, сказал Савелий. — Он действительно работает по ночам. И, кроме того, на дому. Здесь рядом, дойдём пешком.

Они углубились в ночной город, в сторону, где между домов было видно шевеление чёрной, как вакса, воды. И через добрых полчаса поднимались по обшарпанной лестнице на второй этаж. Это дом на Фонарном переулке, фасад целомудренно затянут в «москитную сетку» строительных лесов. Тлеет огонёк над вывеской аптеки, освещая центральные буквы.

— «ПТЕК», — обратил внимание друга на вывеску Савелий. — Звучит, как имя сказочного героя. Маленький Птек.

— Маленький Мук, — поправил Влад.

В подъездное окно виднеется выглядывающий из-за туч краешек луны. Словно какая-то малютка, взгромоздившись на табурет, смотрит в своё облачное окошко. Влад между делом подумал, что не помнит в этом году ни одного по-настоящему солнечного дня и ни одной по-настоящему лунной ночи.

Дверь открыл щуплый лысый человечек. Слишком часто ему попадаются на жизненном пути лысые люди — решил Влад. Ладно бы просто попадались: прошёл бы мимо и не заметил, однако каждый стремится привнести в его жизнь новую толику смысла, какой-нибудь урок.

— Это вы? Я вас ждал, — сказал мужчина таким голосом, каким, наверное, мог бы говорить комар, будь он нормального роста. Владу пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать, а Савелию — так и вовсе заткнуться и перевести ручку уровня своей активности на минимум.

В прихожей над головой мерцала очень тусклая лампа, в ней тело хозяина казалось особенно измождённым, а лицо — особенно костлявым. Одет он был в шорты и майку на лямках, словно специально стараясь подчеркнуть физические недостатки.

— Прошу вас, проходите, Меня зовут Лев. Прошу прощения за обстановку, за запах, и вообще.

— Он отличный мастер, — шепнул Владу присмиревший Сав.

Эти двое словно старались его в чём-то убедить. Но Влад не обращал внимания: он втягивал ноздрями атмосферу — в высшей степени необычную.

Маленькая однокомнатная квартира купалась в полутьме, и оттого казалась ещё теснее. На окнах плотные шторы, от плафона на металлической ножке распространялся золотистый свет, не менее тусклый, чем в прихожей. Здесь стояли кресла с такой пухлой обивкой, что походили на два облака, узкая софа с резной деревянной спинкой. Множество книг на полках. Телевизора не было, компьютера тоже. Зато на столе поблёскивала хромированными частями машинка, от которой побежали по спине мурашки, а на стенах прямо к белым обоям пришпилены эскизы и рядом — фотографии готовых работ.

У Влада закружилась голова. Несмотря на всю внешнюю умиротворённость обстановки, казалось, здесь пальцами можно было высечь искру. Напряжение буквально висело в воздухе, отталкивая или, наоборот, притягивая предметы. Казалось, всё вокруг расположено так, как есть, только благодаря этому притяжению, и если сдвинуть с места, к примеру, вот эту декоративную вазу на тумбочке, силой неведомого притяжения она вернётся обратно.

Влад с изумлением понял, что источник и единственная причина этого притяжения — щуплый человечек, который стоял перед ними. И ещё — хромированная машинка на столе, эскизы и набор карандашей на пластиковом пенале. И что-то ещё, чего Влад пока не видел, но явственно ощущал. Каким-то образом все эти вещи завязаны в единый узел.

Кажется, Сав ничего не чувствовал. Он чесал за ухом хорька, который залез на подлокотник кресла, чтобы познакомится с гостями. «Почему я вижу, а он нет?» — спрашивал себя Влад.

— Присаживайтесь, — хозяин показал на кресло и на один из стульев рядом со столом. — Кто первый?

Только теперь Влад смог перенацелить внимание. В комнате витал запах медикаментов, странным казался очень бледный свет. Лев, не мигая, смотрел на него, глаза казались почти белыми. Словно прочитав мысли юноши, он сказал: